Первые дни за океаномИ на родной земле в этой троице верховодил Ворон. Знание английского языка еще больше возвысило его в Нью-Йорке. Денег у приятелей на первое время было достаточно, чтобы пожить с шиком. Правда, Бристоль и Чумелый хотели подыскать жилье поскромнее, но Ворон заявил им сразу: — Мы не для того пересекли два моря и один океан. Нью-Йорк не Молдаванка — в халабуде жить не собираюсь. Он нанял такси и уверенно, будто много лет прожил в Нью-Йорке, приказал ехать в Мидтаун. Возле небоскреба на пересечении Бродвея и Пятой авеню Ворон велел водителю остановиться. Друзья вышли из автомобиля. — Это знаменитый Флетайрон, — пояснил он Бристолю и Чумелому. — Чувствуете, какая сила, какое величие?.. Здесь неподалеку мы и обоснуемся. И каждое утро вы будете пялить глаза на Флетайрон, чтобы помнить: это уже не Одесса. И мыслить здесь надо по-другому. Подавленные величием небоскреба, Чумелый и Бристоль молча кивнули в ответ. О первых днях нашей троицы в Нью-Йорке известно мало. Тогда они еще не попадали в полицейские хроники. Хотя друзья-одесситы не сидели сложа руки. Ворон начал с того, что рассортировал рекомендательные письма. Он быстро смекнул, кто будет им нужным в Нью-Йорке. Послания к землякам, не заслуживающим внимания, полетели в мусор. Потом у троицы пошла череда визитов к бывшим одесситам, которые могли им быть чем-то полезными. Новые знакомства, благодаря хватке Ворона, завязывались быстро. Но привезенные деньги стремительно уплывали, а серьезных дел все не было. Бристоль и Чумелый стали подбивать приятеля: — А не пора ли вспомнить былые дни и авторитетно заявить о себе Америке? Ворон категорически отверг их предложение: — Ша, пацаны! Работаем по-новому! Нью-Йорк — город высокий и мыслить здесь надо высоко! «Тьма -и больше ничего» Несмотря на ОПТИМИЗМ друга, тревога в душах Бристоля и Чумелого нарастала день ото дня. Однажды, когда Ворон стал расхаживать по номеру отеля и что-то бубнить по-английски, Бристоль и Чумелый всполошились не на шутку: — Может, небоскребы его «сдвинули»?.. — Видать, свихнулся Серега... Ворон, заметив настороженные взгляды приятелей, попытался успокоить их: — Прочь тревогу, джентльмены! Я еще не заговариваюсь... Я просто вспоминаю строки великого Эдгара По... И он с нескрываемым восторгом продолжил чтение, но уже по-русски: Древний, мрачный Ворон, странник с берегов, где ночь всегда! Как же царственно ты прозвал у Плутона? Он тогда Каркнул: «Больше никогда!..» Однако эти слова еще больше насторожили приятелей. Бристоль даже шепнул Чумелому: — Ворон о вороне твердит. Быть беде... Ох, чую, скоро заявится из Одессы Монечка и потребует свой «стык» за не проданную «Свободу». Но пока приятели хандрили, пребывали в недоумении и в предчувствии опасности, Серега действовал. Он уже обзавелся в Нью-Йорке немалым числом знакомых. С утра Ворон исчезал из отеля и появлялся только вечером. Бристолю и Чумелому он давал лишь короткие и не очень понятные объяснения: где был, с кем встречался, о чем толковал. Из-за незнания английского у Бристоля и Чумелого пока были только простые поручения: закупить еду и газеты, отвезти по нужному адресу записки и письма. Прессу Ворон изучал по вечерам: что-то подчеркивал, делал пометки. Одни газеты выбрасывал, другие сохранял. На недоуменные вопросы друзей, что он там выискивает, лишь отмахивался. — Узнаете потом... А пока — учите английский. Подобное отношение начинало раздражать Бристоля и Чумелого. Но в то утро, когда они уже решили взбунтоваться, Ворон с загадочной улыбкой усадил друзей в такси и сообщил, что они отправляются в Нижний Ист-Сайд, где с сегодняшнего дня открыта их контора. Бристоль и Чумелый заворчали: — Деньги на исходе... — Тут о серьезном деле надо подумать, а ты конторы арендуешь? — Надо бы решить, как отступку делать насчет нью-йоркской каменной бабы. Вот-вот из Одессы заявится Монечка с кодлом и погонит предъяву... В ответ на недовольство друзей Ворон рассмеялся: — Монечкин срок не подошел. Когда заявится, встретим его честно. А сегодня мы отмечаем юбилей — стопятилетие великого Эдгара По! И Серега вдохновенно продекламировал строки любимого поэта: Слабый стук не разобрал я, стук у входа моего, Говоря, открыл я настежь двери дома моего. Неизвестный Нью-Йорк. История. Легенды. Предания / Вадим Бурлак. — М.: Вече, 2006. — 384 с. |
2006-2013 "История США в документах" |