В ПОИСКАХ РЕСУРСОВ: ЛЕД ДЛЯ ИНДИИ

В Новой Англии не выращивали ни перца, ни кофе, ни сахара, ни хлопка, ни какойлибо иной культуры, пользовавшейся спросом на мировом рынке. Величайшим ресурсом Новой Англии была ее предприимчивость. Используя возможности моря, гибкость ума обитателей Новой Англии превратила даже пороки ландшафта в предмет коммерции. «Новая Англия, — гласила расхожая в то время шутка, — не производит ничего, кроме льда и гранита». Способность Новой Англии извлечь выгоду из своих каменистых почв и суровых зим послужила самым неоспоримым доказательством ее предприимчивости.

Почти до середины XIX столетия использование летом льда для охлаждения считалось редкостной роскошью. Древние римляне спускали в долины снежные глыбы с горных вершин как диковину. Еще с незапамятных времен рацион питания ограничивался временем года. Свежие овощи и фрукты были доступны лишь в период созревания, мясо — только от свежезабитых животных, а молоко — только свеженадоен ное. Рецепт XVIII века для изготовления молочного пунша гласил: «Подсластите кварту сидра двойной дозой рафинированного сахара, добавьте молотого мускатного ореха, затем в полученный напиток подоите корову». До появления рефрижераторных установок молоко могло сохраняться лишь в виде масла или сыра, мясо же приходилось вялить или солить. Все приходилось сдабривать специями либо для вкуса, либо чтобы отбить запах.

В Париже, Лондоне и колониях XVIII века мороженое подавалось на стол лишь в домах аристократов. Иногда на стойке буфета большого английского загородного дома можно было увидеть кувшин со льдом для охлаждения напитков. Ледник составлял часть роскошной обстановки дворца королевского губернатора Виргинии в Уильямсбурге, дома Вашингтона в МаунтВерноне, усадьбы Джефферсона в Монтиселло, дома Монро в Ашлауне. Ближе к концу XVIII века группа филадельфийских семей обзавелась совместным ледником, появился собственный ледник и в по меньшей мере одном из богатых кембриджских поместий. В целом же с того зимнего дня 1626 года, когда сэр Фрэнсис Бэкон схватил роковую простуду, закапывая эксперимента ради цыпленка в снег, никакого особо заметного прогресса в развитии рефрижераторного дела не наблюдалось.

Поскольку летние месяцы в Северной Америке, расположенной на одной широте с Европой, были еще жарче, пища здесь портилась гораздо быстрее. Гнилое мясо, протухшая птица, прогорклая сметана и скисшее молоко снискали соответствующую оценку американской кухне у высокомерных европейских путешественников в XVIII и XIX столетиях.

И вдруг совершенно неожиданно в течение полувека, предшествовавшего Гражданской войне, потребление льда увеличилось больше, чем за все предшествующее тысячелетие. К 1860 году холодильник (слово, соответственно, придумали в Америке) стал обычным предметом домашнего обихода в растущих американских городах, и авторы поваренных книг восприняли его как нечто естественное. Повседневным блюдом стало мороженое, описанное в «Ледис бук» Годи (август 1850 года) как одна из жизненных необходимостей; считалось, что прием без мороженого — это все равно что завтрак без хлеба или обед без жаркого. В некоторых нью-Йоркских семьях даже подавали воду со льдом на протяжении всего лета.

Быстрый рост городов отдалял все большее и большее количество людей от непосредственных источников свежего молока, мяса и овощей. Увеличивающееся же количество домашних холодильников увеличивало и спрос на лед. Новый Орлеан, к концу 1820х годов потреблявший менее 400 тонн льда в год, за десятилетие увеличил потребление льда в десять раз, за следующее десятилетие — в двадцать, а к началу Гражданской войны — в семьдесят раз. На протяжении того же периода почти столь же стремительно возросло потребление льда в таких северных городах, как Бостон и Нью-Йорк. К концу 1830х годов, когда купцы Новой Англии страдали от непомерных тарифов, а бостонская торговля между Калькуттой и Европой сократилась до катастрофического уровня, новая отрасль создала стабильный экспорт льда и тем самым помогла спасти Бостонский порт и возродить бостонскую торговлю с обеими Индиями.

Начался «ледовый век» американского меню — с акцентом на высокую гигиеничность, питательность и свежесть продуктов, на здоровье тела, а не услаждение нёба. К середине XX века корень «лед» создал такое количество различных производных в лексике американцев, как, пожалуй, ни одно другое слово.

Особую роль в «судьбе» льда как атрибута американского образа жизни сыграл бостонец Фредерик Тюдор, обретший известность под именем ледового короля. Сей предприимчивый бизнесмен, порождение Новой Англии, отнюдь не походил на персонажей Хорейшио Олджера и преуспел благодаря отнюдь не таким прозаическим качествам, как умеренность и бережливость, но благодаря неукротимому, пылкому, энергичному и временами безрассудному нраву. Он не отличался скромностью и заботой о ближнем, щедростью и бережливостью. Напротив — был тщеславен, надменен, презирал конкурентов и ничего не спускал врагам. Конкурентную борьбу вел энергично, но предпочитал узаконенный монополизм. Тюдору не пришлось выбиваться из нищеты; подобно многим другим зажиточным массачусетским купцам, он нажил состояние, используя любые возможности, в том числе общественное положение и семейные связи.

Происходил Тюдор из известной бостойской семьи. Отец его, выпускник Гарварда, изучал право в конторе Джона Адамса, служил главным военным прокурором в армии генерала Вашингтона, а затем обзавелся прибыльной юридической практикой. Закончили Гарвард и три брата Фредерика. Сам же он с тринадцатилетнего возраста занялся бизнесом, благодаря чему впоследствии дал братьям работу и сумел поправить семейные дела. Несмотря на всеядный ум и ненасытную любознательность, Фредерик Тюдор превозносил активную деятельность. Праздной же «ученой» жизни он не доверял и был серьезно обеспокоен, посетив однажды брата Джона в Гарварде и обнаружив у него в комнате кисти и холсты соседа по общежитию — романтического художника Вашингтона Олстона.

Зимой 1805 года, когда Фредерику исполнился всего лишь двадцать один год, на веселой пирушке в Бостоне его брат Уильям спросил шутки ради, почему в окрестных водоемах не собирают лед и не продают его в карибских портах. Фредерик отнесся к этому всерьез, как бы стремясь доказать, что для коммерсантов Новой Англии не существует ни заумных предприятий, ни невозможных товаров. Купив тетрадь, он озаглавил ее «Ледниковый дневник» и 1 августа 1805 года внес в него первую запись, которой суждено было стать классикой новоанглийского делового предпринимательства. На кожаной обложке дневника он заказал вытеснить свой девиз: «Тот, кто отступает при первой же попытке отпора и теряет веру в победу, даже не нанеся второго удара, не был, не является и не будет героем ни в бою, ни в любви, ни в делах».

Весь Бостон провозгласил его безумцем, когда в течение года он вложил десять тысяч долларов в поставку 130 тонн льда на плавящийся от жары остров Мартиника. Затем Тюдор посетил Мартинику сам, дабы способствовать развитию торговли, лично обучал потенциальную клиентуру, как пользоваться льдом и сохранять его. 10 марта 1806 года он писал домой из СентПьера:

Управляющий садами Тиволи уверяет, что в здешних краях мороженого не сделаешь, что лед растает прежде, чем успеешь доставить его! А я сказал ему, что уже делал здесь мороженое... я заказал 40 фунтов льда и очень вежливо настоял на том, чтобы приготовили хрем для мороженого, пообещав приехать утром и заморозить его, что я и сделал, преисполнившись решимости не жалеть усилий и убедить всех, что они могут иметь не только лед, но и все сопряженные с ним удобства так же, как в любом ином месте. Управляющий Тиволи за один вечер выручил продажей мороженого 300 долларов, после чего вел себя ниже травы, тише воды...

Но мартиникская операция дала почти четыре тысячи долларов убытку, когда за полтора месяца растаял весь груз.

Пятнадцать лет ушло у Тюдора на то, чтобы торговля льдом начала давать прибыль. Все эти годы он боролся: за право монопольной торговли, за исключительное право строительства ледников в Чарлстоне, Гаване, британских и французских владениях ВестИндии, за контроль над озерами Новой Англии — основным источником льда; за создание спроса на лед, рекламируя напитки со льдом, мороженое, мороженые фрукты, мясо и молоко во всех уголках Земли, куда только могли дойти его корабли. Одно время Тюдор продавал охлажденные напитки по той же цене, что и не охлажденные, надеясь таким образом привить у потребителя привычку к холодным напиткам. Он демонстрировал способы применения льда в больницах. Везде, где ему удавалось построить добротные хранилища для льда, он сразу завоевывал преимущество перед конкурентами: продавал лед по пенни за фунт, пока весь груз конкурента не растает в порту, а затем поднимал цены, чтобы компенсировать потерянную прибыль. «Пейте, испанцы, и наслаждайтесь прохладой, — призывал он обливавшихся потом завсегдатаев вестиндийских кофеен, — чтобы я, столь много претерпевший за успех дела, мог вернуться домой и согреться у своего очага».

Не реши Тюдор технических проблем, ничего бы он не добился. И он упорно вгрызался в поиски оптимального решения проекта ледника. Сознательно рискуя заболеть в Гаване желтой лихорадкой, он экспериментировал со всевозможными тепло изоляторами — соломой, стружкой, одеялами. С часами в руке он простаивал у своего ледника в Гаване, замеряя скорость таяния льда и делая пометки — какое влияние на этот процесс оказывают изменения в конструкции ледника и открывание дверей. В итоге родился экономичный и эффективный проект ледника для тропического климата. Подземные ледники старого типа теряли за сезон более 60% товара. Потери ледохранилищ Тюдора составляли менее 8%.

Для обеспечения поставок большого количества льда в тропики Тюдору предстояло усовершенствовать способ добычи льда из водоемов Новой Англии, а также облегчить его транспортировку и хранение. В начале XIX века лед заготавливали вручную, нарезая его глыбами различных размеров, на что уходило много сил и времени. Когда поступления льда с прудов Новой Англии сокращались из-за теплой зимы, как, например, в 1818 году, капитан бостонского брига бывал не прочь рискнуть кораблем и экипажем, ломами и топорами отрубая куски от сползшего с Лабрадора в океан айсберга. Но эти неровные нестандартные глыбы плохо поддавались транспортировке и хранению. Идя на юг, капитаны судов были согласны брать лед вместо камня в качестве балласта, но против этого возражали судовладельцы: лед нельзя было прочно уложить, он двигался в трюме, а подтаяв, мог попортить другие грузы. Таким образом, вставала необходимость изыскать возможность массового производства стандартных блоков натурального льда.

Решить проблему помог Тюдору удачный выбор компаньона. Он заручился поддержкой изобретательного человека, отпрыска еще одной благополучной кембриджской семьи, Натаниела Джарвиса Уайета, унаследовавшего часть побережья Фреш Понд — одного из лучших источников льда в округе. Хотя его отец закончил Гарвард, Уайет, как и Тюдор, пренебрег Гарвардом ради бизнеса. Ему еще не исполнилось и тридцати, а он уже успешно управлял отелем «ФрешПонд», ставшим привлекательным летним курортом для жителей окрестных городов благодаря гребным лодкам, кеглям и иным развлечениям. В 1824 году Уайет стал управляющим компанией Тюдора по торговле льдом, заготавливавшей товар на озере ФрешПонд. Вскоре он изобрел машину, значительно усовершенствовавшую процесс заготовки льда, без которой не встала бы на ноги мощная индустрия торговли льдом Новой Англии.

Уайета осенила простая идея, возможно подсказанная следами, оставляемыми на льду полозьями санок во время зимних катаний на ФрешПонде. Его ледорез состоял из двух разделенных двадцатью дюймами параллельных металлических полозьев на конной тяге. Каждый полоз был заточен, как пила. Таким образом ледорез прорезал во льду две параллельные канавки. Затем канавки углублялись повторением операции, и параллельно им нарезались другие. Затем упряжку разворачивали под прямым углом, нарезая подобным образом лед на квадраты. Затем рабочие ломами высвобождали стандартные кубы льда и сплавляли их по каналу, в конце которого Уайет оборудовал лебедку на конной тяге, с помощью которой кубы извлекались из воды и через воронку загружались в ледник, построенный на берегу водоема.

Приспособления, пущенные Уайетом в ход к 1825 году, сократили себестоимость заготовки льда с 30 до 10 центов за тонну. По соглашению, заключенному с Уайетом, контроль за использованием этих технических средств оставался за Тюдором. Но вклад Уайета в развитие бизнеса по заготовке льда на том не ограничился. Он продолжал работать, совершенствуя свои изобретения. Ко времени кончины Уайета в 1856 году почти вся технология отрасли целиком основывалась на его идеях. Уайет разработал новый тип ледоочистителя, выскабливавшего поверхность льда перед нарезанием на блоки, что способствовало дальнейшей стандартизации продукта. Уайет придумал пересыпать блоки льда древесными опилкамй, чтобы избежать таяния при транспортировке, и заодно создал спрос на прежде бросовые отходы производства лесопилок штата Мэн.

Но одним лишь изобретательством деятельность Уайета отнюдь не ограничивалась. Отойдя после 1832 года на пять лет от торговли льдом, Уайет возглавил сухопутную экспедицию в Орегон, где учредил компанию по добыче в бассейне реки Колумбия лосося и мехов, заготовкам строительного леса и табака, став, таким образом, «первопроходцем из первопроходцев» на северозападе тихоокеанского побережья. Несмотря на цепь трагических неудач — корабль его фирмы в порту Вальпараисо поразила молния, а в торговле мехами чинили препятствия конкурирующие «Роки маунтин фер трейдинг компани» и «Хадсон бей компани», — Уайет сумел заложить ФортХолл, ставший известнейшей факторией на торговых путях от Орегона до Калифорнии. Поскольку Уайету не хватало ресурсов на учреждение собственной постоянной торговли мехами, он вернулся в Бостон, снова занялся льдом — теперь уже самостоятельно — ив значительной степени улучшил технологию. Новый универсальный ледорез конструкции Уайета был опробован при весьма драматических обстоятельствах в 1844 году, когда в Бостонской гавани вмерзла в лед «Британия», лайнер компании Кыонарда. За три дня Уайет прорезал в незамерзающие воды канал длиною в семь миль и шириною в двести футов.

Несмотря на конкуренцию со стороны Уайета и других, Тюдор оставался ледовым королем. Но этим его предприимчивость отнюдь не ограничивалась. В начале деловой карьеры он торговал душистым перцем, мускатным орехом, мукой, сахаром, чаем, свечами, хлопком, шелком и кларетом. Позднее он добывал уголь на МартасВиньярде, изобрел помпу для откачивания воды из корабельных трюмов, разработал новый проект корабельного корпуса ("Черный лебедь") и проект рыбацкого катамарана, превосходившего, как считалось, по своим качествам прежние типы рыбацких суденышек. Тюдор управлял шахтой по добыче графита, делал бумагу из белой сосны, пробовал разводить табак и хлопок в Нэхенте. Тюдор привез в Новую Англию первый паровой локомотив — двигатель мощностью в поллошадиные силы, приводивший в действие одноместную повозку со скоростью четыре мили в час. Тюдор заложил первый, пожалуй, парк аттракционов в Америке. И даже пытался разводить морскую рыбу в пресноводном водоеме ФрешПонд.

Из-за своих бесчисленных авантюр Тюдор то и дело оставался в долгу, как в шелку, даже тогда, когда уже поставил заготовку льда на прибыльную основу. Торгуя, например, кофе, он к концу 1834 года задолжал 200 ООО долларов. Но это лишь заставило его удвоить усилия по торговле льдом, доходы от которой позволили ему выплатить долг за кофе в течение последующих пятнадцати лет.

Теперь Тюдор решил поставлять лед в другую часть света — в Индию. В мае 1833 года Тюдор пустился в самое отчаянное предприятие, отправив корабль «Таскани», груженный 180 тоннами льда, в Калькутту. Чтобы добраться из Бостона до Индии, кораблю предстояло дважды пересечь экватор, четыре месяца сохраняя на борту груз льда. Тюдор напомнил капитану: так далеко на юг лед еще никто не возил, его корабль служит первопроходцем. «Таскани» достиг порта назначения, порадовав его обитателей и новой забавой, и новым лакомством. Первая партия товара выгодно разошлась. Репутация Тюдора росла как на дрожжах. Торговля льдом между Бостоном и далеким Востоком быстро процветала. Используя накопленный в Карибском бассейне опыт, Тюдор построил в Калькутте большой ледник и рекламировал среди англоиндийцев холодильники для продуктов и воды. Он стремился повлиять на их вкусы, поставляя хорошо сохранившиеся масло, сыр и свежие яблоки.

Вскоре лед доставлялся из Бостона повсюду. К 1846 году было поставлено шестьдесят пять тысяч тонн льда. Всего лишь десять лет спустя объем поставок льда увеличился более чем в два раза, лед был отгружен почти четырьмя сотнями партий по более чем пятидесяти адресам в США, бассейне Ка рибского моря, Южной Америке, Индии, Китае, Австралии и на Филиппинах. Лед стал одним из основных предметов торговли, товаром, активно поставляемым Новой Англией на мировой рынок.

Брошюра, пропагандирующая строительство железной дороги от ФрешПонда к порту Чарлстон, вопрошала: разве лед не принес «свежесть и прохладу обитателям Юга так же, как уголь дал тепло и уют жителям Севера»? Рассматривался лед и с точки зрения ценности его вклада в укрепление общественной морали. «Как часто здравым людям приходится употреблять крепкие напитки только лишь из-за отсутствия хорошей питьевой воды или из-за недостатка льда, способного и затхлую водицу сделать свежей и приятной?» Эдвард Эверетт, американский посланник в Англии, сообщал о признательности одного персидского принца за поставки льда из Новой Англии—они спасли в Персии жизнь не одного больного, которому сбивали лихорадку, делая примочки со льдом.

Созданный Тюдором ледовый бизнес не только достиг Персии, но и нарушил уединение и покой стремящегося к отшельничеству на берегах Уолденского озера некоего Торо, писавшего в дневниках 1846 —1847 годов:

Сотня ирландцев под присмотром янки приезжают каждый день из Кембриджа добывать лед. Его режут на блоки методами (Уайета), достаточно общеизвестными, чтобы требовалось их описание, затем доставляют на берег, где быстро поднимают на ледовую платформу, откуда крюками, блоками и талями, приводимыми в движение лошадьми, переваливают на помост, будто бочки с мукой, укладывают ровнехонько один к одному, ряд на ряд, будто фундамент огромного обелиска, предназначенного пронзить облака. Говорят, за удачный день можно заготовить тысячу тонн — добыча с одного примерно акра... Говорят также, в их ледниках на ФрешПонде хранится лед, заложенный еще пять лет назад и ни капельки не подтаявший... измученные жарой обитатели Чарлстона, НьюОрлеана, Мадраса, Бомбея и Калькутты припадают к моему колодцу... Чистая вода Уолдена сливается со священными водами Ганга.

Американцы: Национальный опыт: Пер. с англ. Авт. послеслов. Шестаков В.П.; Коммент. Балдицына П.В. — М.: Изд. группа «Прогресс»—«Литера», 1993. — 624 с.