«УПАКОВКА» КОНТИНЕНТА

Вернемся на Восточное побережье, где людей, возглавлявших правительство новых Соединенных Штатов, не беспокоило собственное невежество. Не многие члены конгресса побывали на малознакомом Западе. Для них материк — или по крайней мере федеральная земля, составлявшая значительную часть будущих Соединенных Штатов, — была товаром. Его надо было аккуратно «упаковать» для продажи. Конгрессменов не волновало, как добраться из одного места в другое, где именно должен быть обнаружен путь на юг, куда течет эта река. Их волновали две проблемы: первая — как в кратчайший срок подготовить для продажи большую часть Запада с наименьшими затратами на дорогостоящие исследования или составление карт; вторая — как преподнести эти участки таким образом, чтобы покупатель точно мог знать, где находится его участок, и, следовательно, не беспокоиться ни о своих правах на него, ни о самой собственности. Эти противоречивые интересы, как бы далеки они ни были от насущных проблем действительной жизни Запада, определили направление развития американского землевладения и землепользования, а также последующее истощение земли.

Американская особенность заселения земли до ее открытия, как мы видим, порождала оптимизм, способность к конкуренции и бодрость духа. Они помогали американцам сохранять подвижность, увлеченность и не слишком большую осведомленность в том, какие на самом деле ресурсы имеются в их распоряжении. Специфическое отношение к земле, которая наносилась на карту и продавалась до того, как ее разведали, изучили или обследовали, имело почти настолько же глубокие, насколько далеко идущие последствия. Решающим фактором было то, что конгресс Соединенных Штатов начал обсуждать американскую земельную политику и определять пути продажи земли задолго до того, как он получил хотя бы самую туманную информацию о тех обширных территориях, которыми располагал.

Основы для систематических исследований были заложены только с созданием Корпуса топографических инженеров, учрежденного Актом конгресса от 5 июля 1838 года. Под его руководством и под руководством связанных с ним организаций была в конце концов проделана огромная работа. Однако составление карт носило фрагментарный характер и ставило перед собой ограниченные цели: гужевая, железная дорога либо обозначение мексиканской границы. Только после Гражданской войны стали проводиться систематические, подлинно научные исследования больших районов.

Наконец, за последние десятилетия минувшего века, между 1867 и 1879 годами, состоялись четыре большие географические и геологические экспедиции по изучению обширных районов Запада. Все они прошли под покровительством федерального правительства, и каждая была названа в честь ее руководителя. Фердинанд Вандевир Хейден (1829 — 1887), отправившись в экспедицию в 1867 году, стал пионером в изучении большой части Колорадо, Айдахо, Монтаны, Вайоминга и Юты. Затем было проведено исследование сороковой параллели Кларенсом Кингом (1866 —1877) от восточного Колорадо и до границы с Калифорнией. Джон Уэсли Пауэлл с риском для жизни прошел по течению реки Колорадо (1869) и обследовал район Скалистых гор (1871 — 1878). Итогом знаменитых экспедиций лейтенанта Джорджа Монтегю Уиллера (1871 — 1879) стал доклад, посвященный землям к западу от сотого меридиана. Но еще за три четверти века до того, как начались эти знаменитые исследования, а большая часть континента оставалась окутанной неизвестностью, чиновники правительства новых Соединенных Штатов на Восточном побережье настойчиво требовали определить политику землевладения.

В предшествующих цивилизациях земля отличалась от других подлежащих продаже вещей двумя наиболее важными параметрами. Первый — качественная уникальность каждого участка: он может быть расположен в одномединственном месте; два участка не могут иметь одинакового расположения. Второй — нетленность его: дом может развалиться, лошадь — умереть, серебро можно похитить, алмаз — потерять, «род проходит и род приходит, а земля пребывает вовеки». Нигде — даже в Америке — землю нельзя лишить этих неотъемлемых особенностей, и, однако, здесь с ней начали обходиться почти так, как будто у нее их нет.

Огромное незанятое пространство, скудные сведения о нем и редкость поселений сделали землю в Америке чемто вроде зерна или денег, с равными частями которых можно обращаться одинаково. Например, считалось, что землю можно просто «израсходовать», и ее пользователь имел возможность потом перебраться на «новую» землю. Снова необъятность американских просторов привела к тому, что им в Америке перестали придавать значение. Ничто другое так не определяло отношения американцев к земле, как факт длительного существования неизученного и не нанесенного на карту материка, ибо незнание чиновников, которые занимались землей, привело к такому с ней обращению, которое предполагало приблизительное равенство участков.

До принятия федеральной Конституции 1787 года молодая страна даже испытывала затруднения в связи с земельным богатством, которое нужно было какимто образом определить, организовать и которое требовало того или иного управления. Как только 1 марта 1774 годаконгресс принял переданные Виргинией земли к северозападу от реки Огайо, они были определены как национальные владения. Передача земель Массачусетсом и Коннектикутом, а также присоединение участков, отобранных у индейцев, быстро увеличили эти владения, расширяя старый СевероЗапад. Таким образом, почти через год после того, как был подписан Парижский договор, признавший независимость Америки, страна оказалась перед проблемой организации территории, находящейся за пределами самих штатов и размерами в два раза превышающей Францию,—территории, география и ресурсы которой пребывали во мраке.

Дискуссии в конгрессе относительно очертаний, размеров и точного местонахождения предполагаемых новых областей и возможности образования штатов в этом районе имели характер метафизических упражнений и преждевременных предсказаний. Они не могли быть соотнесены с реальными географическими факторами — особенностями и опасностями природы, с ливнями, ветрами, почвами или водными путями. Все это оставалось пока неизвестным. Вновь проявилась склонность Джефферсона к геометрическому реформаторству (которая уже заставила его поддерживать метрическую систему измерения и денежных знаков), и его комитет предложил план для всех западных земель, который и стал, после небольших изменений, Законом 1784 года.

Географический принцип, предложенный Джефферсоном, был образцом аккуратности. Начиная к северу от тридцать первой параллели, каждый новый штат должен был иметь форму прямоугольника, включающего два градуса широты. Восточными и западными границами должны были стать меридианы долготы: один проходил через водопады Огайо, другой через устье реки ГрейтКанауа. Это напоминало своеобразную шахматную доску. Каждый квадрат получал искусственное имя вроде Полипотамии, Полисипии, Метропотамии или Ассо нисипии. Подлинная четкость схемы Джефферсона не просматривается, если мы наложим ее на современную карту, но на неточной карте Томаса Хатчинса 1778 года (видимо, на нее полагался Джефферсон) схема выглядит гораздо лучше, поскольку здесь североюжный меридиан Джефферсона, проходящий через водопады Огайо, достигает озера Мичиган почти точно в его южной оконечности.

Схема шахматной доски Джефферсона, включенная в Закон о земле 1784 года, никогда не применялась на практике в основном из-за возражений Джеймса Монро, который сам только что вернулся из поездки на СевероЗапад. Монро сообщил, что земли там «чрезвычайно бедны». Вокруг озера Мичиган и озера Эри, а также вдоль рек Миссисипи и Иллинойс он увидел обширные болота и топи, временами прерываемые «большими равнинами, на которых с момента их образования не было ни кустика и, судя по всему, никогда не будет». Следовательно, заключил он, маленькие прямоугольники Джефферсона никогда не подойдут для штатов, нужны участки больших и меньших размеров. Джордж Вашингтон тоже выступил против схемы Джефферсона, которая, как он опасался, будет способствовать редкому и разбросанному расселению. «Комплексное и интенсивное заселение придаст силу Союзу. Редкое заселение новых штатов будет иметь обратный эффект». Закон 1787 года о северозападных территориях в общей форме выражал мнение Монро о создании штатов, число которых было бы меньше, а размеры больше ("не менее трех, но не более пяти"), однако разумно оставил их точные очертания будущему.

Если некоторые из крупномасштабных вопросов можно было отложить, то мелкие требовали немедленного решения. Конгресс мог подождать с определением количества штатов и их границ, но не мог тянуть с установлением точных участков, предлагаемых на продажу. Люди селились там каждый день, создавая новые фермы и общины. Они хотели владеть своей землей и иметь уверенность, что их права на нее будут защищены. Несмотря на топографическое невежество, которое было так же велико, как и географическое, конгресс не мог ждать. Различные группы давления заставили конгресс приступить к делу до выяснения того, что же предлагается на продажу. К счастью, схема Джефферсона по созданию штатов накладыванием прямоугольников на еще неизвестную западную местность была отвергнута, но его геометрическая схема была применена в меньших масштабах для определения индивидуальных участков. Вот почему в XX веке огромная и разнообразная территория Соединенных Штатов поражает воздушного путешественника прямоугольной симметрией своих оград и дорог.

Более трех четвертей нынешней территории материковых Соединенных Штатов отчетливо поделены по прямоугольному принципу. Дороги сориентированы на основные точки компаса. Земля Америки (маленькие прямоугольники, разделенные на квадраты миля на милю, которые в свою очередь объединены в большие квадраты шесть на шесть миль) остается, таким образом, одним из самых значительных памятников априоризму во всей истории человечества. И это в стране, являющейся символом приспособляемости и практицизма! Наш земельный раздел явился следствием стремления молодой страны превратить землю в товар, поспешно составив на нее карту и продав прежде, чем она будет изучена или обследована. Это был один из первых примеров, указывающих на особую важность для Америки такого явления, как упаковка.

Упаковке црдлежали участки далекой дикой местности. Один из членов конгресса в 1784 году таким образом объяснял два направления в политике, из которых делался выбор:

Обычаем южных штатов была выдача ордера земельным органом. Получившее ордер лицо должно было отыскать любую землю, на которую распространялся ордер, и сделать на нее заявку. Таким образом высматривалась и в первую очередь захватывалась лучшая земля, а менее ценная и разнородная оставалась в руках общества. Но и она... скоро поднималась в цене и покупалась владельцами прилегающих участков хорошей земли в целях собственной безопасности. В восточных штатах (в Новой Англии)... были заведены продажа либо целого района по долговым распискам в рамках установленных границ, либо целиком определенных участков, с плохими и хорошими землями и затем их активное заселение.

Какой вариант избрать? Южный, где земля вначале заселяется, а затем обследуется? Или пойти по пути Новой Англии, когда маленькие смежные участки, уже достаточно обследованные, один за другим постепенно заполняются поселенцами? Южная система была хорошо приспособлена для продажи отдельным желающим. С другой стороны, система Новой Англии основывалась на практике первоначальной передачи прав на весь район организованной группе владельцев, которые затем продавали эти права отдельным лицам, что хорошо подходило для обширного заселения. Первые составители плана заселения общественных земель Томас Джефферсон из Виргинии и Хью Уильямсон из Северной Каролины, естественно, склонялись к южной системе, которую знали. Она больше соответствовала потребностям Запада, ибо не требовала предварительного обследования земель.

Новыми обстоятельствами в этой ситуации явились особое отношение Джефферсона к метрической системе и опыт Уильямсона, приобретенный в Голландии. Одним из любимых проектов Джефферсона в это время было стремление упростить все единицы измерения; он, видимо, находился под влиянием большого французского проекта топографической съемки территории, проводившейся от взятой за основу параллели. В то же время образование, полученное Уильямсоном в Голландии, в стране римского права, привело его к знакомству с римской и голландской прямоугольными системами раздела земли. Поэтому оба, хотя и по разным причинам, выступали за введение четкой координационной сетки независимо от естественных качеств земель. Их доклад конгрессу в 1784 году с изменениями лег в основу Закона о земле 1796 года, который с тех пор успешно действовал на обширных федеральных землях.

Идея раздела всей местности на аккуратные прямоугольники была далеко не нова. В 1669 году, еще до того, как лордывла дельцы Каролины послали колонистов в Новый Свет, основные уложения Каролины предусматривали обследование всей земельной территории колонии по квадратам, каждый в 12 ООО акров (примерно 4x4 мили). В начале следующего века схема сэра Роберта Монтгомери (1717) определила для лондонских планировщиков Джорджии геометрические районы между реками Олтамахо и Саванна, включавшие 116 квадратов точно по 640 акров (1x1 милю) каждый. Опубликованный в 1765 году план генерала Генри Букета по расселению гарнизонов в верхней части реки Огайо исходил из точно такой же схемы. В начале XIX века Дэниел Дрейк заметил, что «изогнутые линии, думается, подходят для сельской местности, прямые — для города». С четкостью шахматной доски была проведена планировка улиц в таких западных городах, как СентЛуис и Цинциннати.

Принцип, положенный в конце концов в основу Закона 1796 года, явился новоанглийской модификацией южной системы передачи полномочий. Разрешалось заселение до обследования, но землю можно было купить только прямоугольными участками. Каждый маленький прямоугольник (640 акров), названный поновому «секцией», состоял из одной квадратной мили. Они объединялись в большие прямоугольные «районы» в шесть квадратных миль. Минимальная цена за акр была единой независимо от качества земли. Половина районов продавалась по одной секции, а половина — участками по восемь секций. Принцип шахматной доски был распространен почти по всей стране за пределами первоначальных колоний: богатые долины, увлажненные прерии, бесплодные пустыни, склоны Скалистых гор — все было разрезано на квадраты и предлагалось в одинаковой упаковке.

Хотя такой вид продажи игнорировал своеобразие каждого куска земли, он «сопровождался минимальными расходами, которые во всех случаях включали определение только двух сторон квадрата». Простота очертаний владения должна была, вероятно, также «избавить от споров о прохождении границ в прошлые времена». Каждый участок получал свой номер в стандартной номерной системе. Это позволило отойти от употреблявшейся в американских колониях неуклюжей европейской практики описания участков по «их признакам и месторасположению». В колониальные времена землевладелец в Массачусетсе мог иметь участок, который юридически определялся как «начинающийся у подножия Галли ниже его дома и продолжающийся на 320 вех на север, 5° к западу до Красного дуба, обозначенного буквами АВ, затем проходящий на 83 вехи к востоку до Хвойного дерева, обозначенного буквами АВ, затем к югу на 300 и 20 вех до Высокой сосны, обозначенной буквами АД затем идущий на 53 вехи к западу и на юг, что составляет 100 и 34 акра». По новой клеточной системе владелец мог бы описать свой участок просто как «северовосточная четверть секции 6 в северном районе 39, ряд 14, на восток от третьего основного меридиана». Любой поселенец, обладавший самыми примитивными средствами измерения, мог теперь проверить границы своей покупки.

Но возникла техническая проблема в связи с тем, что земля сферическая и меридианы сходятся к полюсу. Если бы линии границ соответствовали подлинным меридианам, то участки не могли бы быть абсолютно квадратными. Согласно постановлению, разработанному к 1804 году, обследование каждого большого пространства начиналось с наложения в удобной и произвольно взятой точке «основного меридиана» (на меридиане долготы), затем «основной линии» (на параллели широты), которые пересекались под прямыми углами. Начиная с точки пересечения, прилегающие земли размечались на прямоугольные подразделы в четырех самостоятельных квадратах. Новые параллели широты (названные «стандартными широтами») шли с интервалами в двадцать четыре мили. Это означало, что только каждый четвертый район был ограничен подлинной параллелью широты. На каждой параллели происходило небольшое смещение границ, но это не создавало существенных проблем, поскольку корректировка «стандартных широт» каждые двадцать четыре мили сводила накопление ошибки к минимуму.

Значительная практическая проблема возникла из того факта, что вся система предполагала обследование до заселения. Но предварительное обследование каждого небольшого участка в обширных общественных владениях было нереальным. Как мы уже видели, поселенцы лавиной устремились на обширные просторы Запада, не дожидаясь юридических формальностей. Часто земля, которую они обрабатывали, переходила из одной четверти секции или целой секции в другую. Они имели весьма туманное представление о том, где следует искать нанесенные в шахматном порядке границы, но они очень быстро узнавали, где текут ручьи, какие участки песчаные, какие скалистые, болотистые или хорошо осушенные. Многие общины, через свои клубы оформлявшие заявки, устанавливали собственные правила. Позже, когда проводились федеральные обследования, энергичные меры предосторожности местных властей помешали чрезмерному разрушению существовавшего института собственности.

Сама земля была более разнообразной, чем Джефферсон и его современники могли себе вообразить. В те дни даже Дальний Запад (тогда СевероЗападная территория) не давал представления о той широкой географической палитре — от покрытых снегом горных вершин и субарктической тундры до пышных субтропических лесов, болотистых равнин и пустынь из песка и соли, — которая впоследствии составила все многообразие Соединенных Штатов. Повсеместное прямоугольное освоение земли во всем предполагало одну и ту же схему. Повсюду сетка становилась основой для геометрической прокладки дорог, полей, оград и улиц. В конце концов даже формы землепользования стали определяться формами и размерами участков, с самого начала «упакованных» для продажи.

Отцыоснователи успешно изобрели дешевый путь подготовки земли для продажи на рынке. Прочие последствия этой системы обнаружились слишком поздно. Размер обычного фермерского участка (базовая «секция» в 640 акров и ее подразделы: 320акровые полусекцши 160акровые четвертьсекции) совершенно естественно определялся обычными потребностями фермеров влажного Восточного побережья. На Востоке среднегодовой уровень осадков поразительно одинаков — между сорока и шестьюдесятью дюймами в год, — и земли, естественно, орошены широко раскинувшейся сетью рек и ручьев. В этих местах не много участков земли, равных по величине полу секции, где не хватает воды. Но во многих районах Запада, и особенно к западу от сотого меридиана, вода — дело редкое.

Об этом решающем различии сообщил Джон Уэсли Пауэлл в своем эпохальном «Докладе о землях засушливого региона в Соединенных Штатах». В соответствии с этим докладом более четырех десятых всех континентальных Соединенных Штатов (кроме Аляски) было «засушливым регионом». На широких пространствах Запада, где в среднем ежегодное выпадение осадков не достигало двадцати дюймов, нельзя было вести сельское хозяйство так, как на Восточном побережье. Там, где оно вообще было возможным, сельское хозяйство Запада зависело от орошения. Основным источником воды его незначительной орошаемой части были большие ручьи, использование которых зависело либо от коллективного труда, либо от больших капиталовложений на строительство плотин. Лесные участки составляли не более 20 процентов засушливого региона. Основная его часть годилась только под пастбища, и поскольку травы были скудные, ценность представляли лишь большие участки земли. Каждое пастбищное хозяйство нуждалось хотя бы в клочке земли, орошаемом маленьким ручьем или родником. Пастбищная земля была, конечно, бесполезной без воды, кбторую в этих районах редких осадков могли давать только ручьи.

В засушливом регионе система координатной сетки оказалась схоластической бессмыслицей. Секция в 640 акров была слишком мала, чтобы прокормить семью, содержащую скот.

Многие из этих прямоугольников вообще не имели воды. По мнению Пауэлла, минимальная пастбищная единица должна была быть в четыре раза больше, то есть в 2560 акров. Поскольку вода была сосредоточена только на нескольких секциях, их счастливые обладатели располагали властью даровать жизнь или смерть своим соседям.

Пауэлл считал, что сила общины состояла в единении. Границы участков должны были соответствовать водным потокам, а не компасу, поскольку сама жизнь скотоводов зависит от их способности делиться водой и совместно создавать прочие необходимые условия существования. Характер земель будет объединять поселенцев засушливого Запада так же, как пуритан Новой Англии за два века до этого объединяли их убеждения. «Поскольку пастбища должны иметь доступ к воде и орошаться, поскольку проживание должно быть компактным и поскольку земля не может иметь экономическую изоляцию и должна быть общей, — замечал Пауэлл в 1878 году, — то необходимы одинаковые правила или совместные действия». Ирония этого заявления заключалась в том, что в будущем на Западе оказалось гораздо меньше сторонников совместных усилий, приветствующих коллективные ирригационные проекты, сооружение плотин и контролируемых водных источников, чем в первые годы национального существования, когда им способствовали упрощенные формы предоставления земли.

Американцы: Национальный опыт: Пер. с англ. Авт. послеслов. Шестаков В.П.; Коммент. Балдицына П.В. — М.: Изд. группа «Прогресс»—«Литера», 1993. — 624 с.