ПРИОРИТЕТ ОБЩИНЫ

К началу XIX века в перенаселенной Европе, где не оставалось клочка свободной земли, таблички с надписью «Проезд запрещен» встречались на каждом шагу. От правительственного контроля некуда было деться. Америка же являла этому резкий контраст. Еще задолго до того, как появились правительственные органы, здесь сложились общины, чтобы заботиться об общественных нуждах либо заставлять выполнять общественный долг. В современной Европе подобный порядок представлялся маловероятным. В Америке — нормальным.

Классическим примером, прототипом модели дальнейшего развития американцев, служил опыт пилигримов, высадившихся в Плимуте в 1620 году. Их, разумеется, объединяло мощное чувство единства цели. Но, высадившись на неизведанном берегу и вне юрисдикции какоголибо правительства (они шли в Виргинию, а не в Новую Англию), они оказались общиной без правительства. Еще на борту «Мэйфлауэра» лидеров общины напугала похвальба нескольких разнузданных пассажиров, угрожавших воспользоваться именно этим обстоятельством, как только они сойдут на берег. Поэтому они установили новую форму правления, заключив Мэйфлауэрский договор. Таким образом община пилигримов предвосхитила правительство Плимута.

Подобный порядок событий повторялся снова и снова на протяжении всей американской истории. Став типичным для кочевых общин в период их расцвета между Революцией и Гражданской войной, он помогает понять многие характерные черты американской жизни последующего века. Как мы уже видели, мигрирующие на Запад группы объединялись в общины, чтобы одолеть гигантские расстояния, помочь друг другу тащить фургоны в гору или через брод, защищаться вместе от индейцев и в силу тысяч иных причин. Зная, что идут туда, где закон слаб или вообще не существует, они решили не дожидаться, пока правительство отладит свою машину. Если в функциях, повсеместно исполняемых правительственными службами, возникала нужда, их приходилось осуществлять путем частной инициативы.

Своего рода Мэйфлауэрский договор заключался, таким образом, каждой группой, направлявшейся на Запад. Ко времени «золотой лихорадки» 1849 года уже стало общепринятой традицией для тех, кто отваживался идти «сквозь земли, не подпадающие под защиту законов нашей общей страны», организовываться в своего рода политическую структуру. Одни группы принимали организационные формы в местах своих первых стоянок — в Сент Луисе или Индепенденсе. Многие другие ждали, пока не окажутся за пределами юрисдикции Соединенных Штатов. Вот, например, резолюция, принятая группой путешественников 9 мая 1849 года, единодушно одобренная и подписанная каждым из них:

...Мы, нижеподписавшиеся члены групп «Грин» и «Джерси», переселяющиеся в Калифорнию и ныне объединившиеся в СентДжозефе, исходя из предстоящего нам долгого и трудного путешествия, согласны, что наши собственные интересы требуют — в целях обеспечения безопасности, удобств, доброй воли и, что еще более важно, предотвращения ненужных задержек — принятия строгих установлений и правил, коими надлежит руководствоваться в пути; подписывая настоящую резолюцию, мы обязуемся друг перед другом подчиняться всем решениям и установлениям, принятым большинством голосов, как законам, принимаемым на период путешествия; мужественно оказывать поддержку и содействие любому уполномоченному на то лицу в его усилиях неуклонно осуществлять все подобные вынесенные решения и установления. А также, случись кому из членов экспедиции оказаться лишенным возможности продолжать путь вместе со всеми из-за потери быков или мулов, поломки фургона, ограбления индейцами либо в силу любой иной причины, от него не зависящей, мы обязуемся ни при каких обстоятельствах его не оставлять, но помогать из наших собственных ресурсов, пока не достигнем форта Саттер, и обязуемся стоять друг за друга при любых обстоятельствах до смерти.

Затем та же группа приняла конституцию и законы, открывавшиеся преамбулой, выдержанной в духе федеральной Конституции и не оставлявшей сомнений в стремлении авторов учредить политическое сообщество. «Мы, члены групп «Грин» и «Джерси», переселяющиеся в Калифорнию, учреждаем и устанавливаем настоящую конституцию в целях защиты наших жизней и собственности и как лучший способ обеспечения быстрого и легкого путешествия». Затем следует перечень должностных лиц (капитан, заместитель капитана, казначей, секретарь и другие, согласно установлениям закона) и их функций, а также процедуры отмены или принятия поправок к конституции (для чего требуется две трети голосов всех членов, экспедиции).

Законы этих новых кочевых общин имели определенные схожие черты. Общины создавались отчасти по военным, отчасти по гражданским правилам. Должностные лица избирались большинством голосов на непродолжительный срок (капитан и заместитель — дней на двадцать; казначей и секретарь — на четыре месяца) и в любой момент могли быть освобождены от обязанностей двумя третями голосов. Описывались преступления, процедура суда и выносимые за них наказания. Уставом «Грин энд Джерси компани», например, предусматривалось судебное разбирательство на каждом следующем привале, если капитану поступила жалоба «о нарушении принятых правил либо о нарушителе правил порядка, норм права и справедливости, очевидных для всех людей». Учреждался, как правило, суд присяжных, которых отбирали жеребьевкой из числа путников, за исключением обвиняемых, свидетелей и их близких друзей. При рассмотрении мелких правонарушений обходились только присяжными, которые решали дело простым большинством голосов. Убийство рассматривалось двенадцатью присяжными, и их вердикт должен был выноситься единогласно. Если три подряд состава жюри оказывались не способны прийти к единому мнению, подсудимый считался оправданным. Признание виновного в убийстве означало смертную казнь. Наказания за мелкие правонарушения выносили присяжные. Угроза убийства товарища по экспедиции обычно наказывалась изгнанием (с выдачей припасов, достаточных, чтобы достичь ближайшего населенного пункта). Если же изгнанный возвращался, его ждала смерть.

Законы были просты, преступления — редки, а правила — всем доступны.

Чтобы изложить их, хватало пятишести страниц. Иногда нарушением считались азартные игры, и наказывались они несением вне очереди караульный службы. Могли ввести правило соблюдать субботу «как день отдыха для людей и животных» — но только «в случаях, когда это было практически целесообразно и безопасно для экспедиции». Законом охранялись права друзей и родных есть вместе и ехать рядом, законы определяли продолжительность и порядок несения караульной службы, запрещали держать в фургонах заряженное оружие и устанавливали порядок распределения имущества умерших.

Редко когда возникала хотя бы тень сомнения в том, что контроль над всем остается за большинством, которое лишь недавно создало конституцию и законы и могло изменить или отменить их. Большинство избирало всех должностных лиц и решало в каждом отдельном случае, имел ли место состав преступления и заслуживает ли проступок наказания. Большинство служило своего рода апелляционным судом: в случае мелких правонарушений (но не в случае убийства) две трети голосов всей экспедиции могли отклонить вердикт присяжных.

Подобные кодексы использовались первыми экспедициями, пересекавшими континент караваном из нескольких фургонов. Первая партия переселенцев, вышедшая в Калифорнию по суше с Востока, так называемая экспедиция Бартлсона, прибывшая туда в ноябре 1841 года после полугодового путешествия из Индепенденса, Миссури, в которой из шестидесяти девяти человек дошли до цели тридцать три, приняла подобный кодекс 18 мая 1841 года, почти в самом начале пути. Чуть ли не в каждом из многочисленных сохранившихся путевых журналов сухопутных экспедиций встречаются записи о составлении конституции и законов «для управления экспедицией».

В 1849 году, в период «золотой лихорадки», многие также путешествовали морем. Эти «аргонавты 49го» (как их окрестил историк того периода О. Хоу) насчитывали более сотни групп, в среднем около сорока человек каждая, архивы которых сохранились. Каждая из них учреждала собственные конституцию и устав. Правила, разработанные ими, в основном схожи с правилами сухопутных групп, но также несут традиционный отпечаток морских порядков и мореходных обычаев. Имели они и свои особенности. Большинство сухопутных групп сплачивалось исключительно в силу необходимости обеспечить взаимную защиту в длительном и опасном путешествии, что не требовало особенно большого капитала. Мореходные же экспедиции, нуждавшиеся в изрядном капитале для оснастки корабля, надеялись окупить стоимость путешествия, выручив прибыль за груз. Они складывались как общины не только политические, но и коммерческие. Так, например, когда член «Бостон энд Калифорния майнинг компани» был признан виновным в краже, находясь на борту корабля, только что обогнувшего мыс Горн, он был исключен тремя четвертями голосов пайщиков и лишен пая и внесенных им трехсот долларов.

Эти органы управления, основанные по принципу «сделай сам», располагали весьма ограниченным опытом, во всяком случае, в сухопутных экспедициях. Их не окружал ореол тайны или традиции, они складывались по всей стране прямо на глазах у людей для удовлетворения насущных потребностей. Ничто так не отличалось от правительств Старого Света, возглавляемых помазанниками Божьими, чья власть уходила корнями в глубокую древность и считалась незыблемой благодаря «провидению Господню, воистину хранящему королей».

Простые инструкции по образованию подобных органов управления встречаются во многих справочниках для эмигрантов наряду с советами, как обращаться с быками, чинить фургон, где лучше искать брод. Вот, например, выдержка из книги Рэндолфа Марси «Путешественник по прерии. Справочник для сухопутных экспедиций» (1859, выдержала несколько изданий), имевшей полуофициальный статус, поскольку выпускалась под эгидой военного министерства:

Организация товарищества

После того как выбран конкретный маршрут путешествия через равнины, а требуемое количество людей собралось на Востоке в исходной точке путешествия, им надлежит прежде всего организоваться в товарищество и избрать себе командира. Товарищество должно быть достаточно большим, чтобы управляться со скотом и обеспечивать защиту от индейцев.

Для этих целей достаточно от пятидесяти до семидесяти соответственно вооруженных и оснащенных людей. Слишком большая численность лишь затруднит передвижения экспедиции.

Затем следует составить соглашение, подписанное всеми членами данного сообщества, согласно которому каждый обязуется во всех случаях повиноваться распоряжениям и решениям капитана и оказывать ему всяческое посильное содействие в выполнении им своих обязанностей. Им надлежит также принять взаимные обязательства по отношению друг к другу, дабы личные интересы каждого из них становились предметом заботы всего сообщества. Для обеспечения сего надлежит учредить фонд с целью приобретения запасного тяглового скота на случай болезни и падежа животных в пути; если же выйдет из строя фургон либо упряжка коголибо из членов сообщества не выдержит пути и их придется бросить в дороге, сообщество должно принять обязательство обеспечить перевозку его имущества, а капитану надлежит обеспечить размещение его в караване наравне со всеми остальными. В подобном случае все члены сообщества будут заинтересованы в том, чтобы беречь и охранять собственность других наравне со своею...

Создание обрисованной мною ассоциации открывает многочисленные преимущества. Скот можно сгонять вместе и охранять по очереди, тем самым гарантируя всем возможность сна и отдыха. Более того, это единственный путь оградить себя от посягательств индейцев, от их набегов и попыток угона скота. Эффективность совместных действий проявляется во всех отношениях, особенно при переправах через реки, ремонте дорог и т.д.

Стало привычным покидать одно сообщество и присоединяться к другому или третьему, расставаясь и с ним, когда в нем иссякала нужда. Человек обычно оставался со своей группой лишь до тех пор, пока она выполняла свои коллективные функции, достигала тех целей, ради которых он в нее и входил. Легкость подобных переходов являлась еще одним преимуществом этих проторенных маршрутов. По всей вероятности, считалось обычным пристраиваться по дороге то к одной, то к другой группе по очереди, прежде чем человек достигал места назначения.

Так, например, Джеймс Притчард, молодой человек тридцати двух лет, 10 апреля 1849 года вышел из Питерсберга, Кентукки, с мулами, фургонами и семью спутниками. Погрузившись на пароход «Камбрия», они поплыли вверх по Миссисипи и 13 апреля прибыли в СентЛуис. Там к их группе присоединились еще несколько человек, и все вместе они к 22 апреля достигли города Индепенденс. 3 мая, завершив все приготовления, они «теперь были окончательно готовы сказать «прощай» дому, друзьям и благословенной родине». 9 мая они уже достигли «индейской территории, где земля изобилует всяческими слухами об их набегах на караваны эмигрантов». Встретив караван из Индианы из семнадцати фургонов и шестидесяти человек под командованием капитана Фэша, они «временно присоединились к нему, чтобы иметь возможность подготовиться к дальнейшему путешествию». И двух дней не прошло, как группа Притчарда начала тяготиться своими новыми спутниками. Капитан Фэш с его многочисленными фургонами продвигался медленно. На второй же вечер совместного путешествия семерых из восьми человек группы Притчарда отрядили в караул. Менее чем через неделю группа Притчарда, а с нею и еще четыре фургона откололись от каравана Фэ ша и продолжили путь самостоятельно. Но всего лишь два дня спустя, как отмечал в дневнике Притчард, им пришлось расплачиваться за недостаточную организованность:

Вчера, в четверг, 17-го числа вечером, мы разбили лагерь, не позаботясь ни о позиции, ни об ее удобстве, поскольку среди нас не было никого, в чью обязанность входили бы подобные заботы. Таким образом, мы не позаботились ни о наших мулах, ни об их безопасности. Около десяти вечера, как только лагерь заснул, огромный горный волк дал о себе знать таким жутким воем, что и спящий самым крепким сном проснется и вообразит, будто на него уже напали исчадия ада. И тут не выдержали ни колья, ни веревки загона: ринувшись на них, сорок наших мулов вырвались на волю и разбежались. Лагерь поднялся по тревоге, и мы довольно быстро переловили всех разбежавшихся животных, кроме пяти мулов и одного коня. Во все стороны разослали людей. Обыскав местность на милюдругую вокруг, они вернулись ни с чем. Утром выслали верховых, и часам к 11 утра они вернулись, отыскав и мулов, и коня.

После чего всем стало ясно: необходимо иметь капитана или командира каравана, дабы организовывать все должным образом, с должными правилами и ограничениями.

На должность капитана выдвинули троих. Каждый кандидат отходил в сторону, чтобы вокруг него собрались сторонники. Притчард набрал тридцать восемь из сорока голосов (за него проголосовал один из кандидатов). Затем он высказал ряд «уместных замечаний» касательно пережитых злоключений, предстоящих трудностей и взаимных обязанностей по отношению друг к другу, после чего «собравшиеся исторгли единодушный вопль. Потом капитан предложил, чтобы каждый фургон избрал делегата для немедленного совещания по составлению конституции и устава, которые определили бы дальнейшую организацию и управление сообществом, что и было сделано». 24 мая были утверждены устав и конституция.

Политические проблемы, сложившиеся в сообществе, простым решениям не поддавались. 29 мая один фургон отказался следовать в установленном для него порядке. Его экипажу указали на нарушение конституции и неподчинение приказу. Поскольку экипаж признать свою вину отказался, его изгнали из каравана, но неприятности только лишь начинались. Всего неделю спустя вспыхнули серьезные разногласия между восьмерыми кентуккийцами, с самого начала входившими в состав экспедиции, которые и привели к расколу, в свою очередь повлекшему за собой раздел имущества после сложного арбитражного решения. Разногласия продолжались и дальше, пока группа Притчарда не распалась окончательно, достигнув Калифорнии.

Сообщества эти воистину оказывались преходящими во всех смыслах. Состав их и численность характеризовались текучестью; чрезмерно разрастаясь и осложняя нормальное управление в пути (как, например, караван капитана Саблетта из пятидесяти фургонов, встреченный Притчардом), они могли разделиться; оказываясь малочисленными (как группа самого Притчарда после выхода из каравана капитана Фэша), они охотно принимали в свои ряды новые фургоны. Очень редко, практически никогда, сообщества путников не сохранялись по прибытии на место назначения, поскольку создавались лишь для осуществления конкретной задачи — безопасного перехода через континент, — после выполнения которой и распадались.

Так, например, из 124 сухопутных и морских экспедиций, вышедших из Массачусетса в Калифорнию в 1849 году, ни одна не осталась в том же составе, достигнув Западного побережья. И это отнюдь не служило особенностью времен «золотой лихорадки». В отличие от отцовпилигримов, которых в общине удерживали сама жизнь и кодекс твердых принципов,. эти преходящие сообщества периода между Революцией и Гражданской войной (кроме нескольких примечательных исключений, подобных мормонам) объединялись почти всегда по необходимости. Так, члены экспедиции Барт лсона на протяжении полугода делили все трудности и вместе смотрели в глаза смерти, но по прибытии в Калифорнию тут же разбрелись в разные стороны.

Это разнообразие, текучесть и опасности путешествий по континенту и через океан породили силы, под продолжительным воздействием которых формировалось американское общество, многое унаследовавшее от эпохи переселения.

Правление большинства. В истории редко случалось, чтобы большое количество людей оказывалось в сообществах, которые они не только выбрали для себя сами, но в создании которых сами активно участвовали. Именно это и произошло с общинами переселенцев Запада. Правление большинства стало в них законом не в силу очевидных теоретических факторов, но в силу элементарной целесообразности. Группам никогда ранее друг друга не знавших людей приходилось надел ять когото властью, устанавливать и пересматривать правила, принимать жизненно важные решения. И за неимением иных способов решать приходилось считать по головам. Эти подвижные общины не могли иметь традиций в силу своей молодости или формироваться в общественные классы в силу своей текучести. Не обладали они и достаточным состоянием, чтобы власть и влияние могли обрести богачи. Здесь не шли в расчет ни престиж происхождения, ни слава, ни власть по той простой причине, что главным критерием оценки была личность самого человека. Родители и предки были далеко. Спутникам переселенца оставался неизвестным даже его адрес, не говоря уже о материальном и социальном положении, а также о роде его занятий. Правление большинства было наиболее целесообразным, простым и наименее насильственным в данном случае способом управления людьми.

Функциональная община. Данные обстоятельства не могли способствовать развитию шовинизма. Община, не выполнявшая своего назначения, не могла требовать верности себе. Органы правления, созданные столь недавно и в целях столь конкретных, сами по себе не представлялись ни плохими, ни хорошими; судить о них оставалось лишь по их эффективности.

К нормам поведения, установленным в общине, относились не с большим благоговением (и уж куда с меньшей сентиментальной привязанностью), чем к мулам, быкам и фургонам. И то и другое ценилось за приносимую пользу. Поэтому и отношение к правительству в этих преходящих общинах переселенцев складывалось совсем иное, нежели там, где слава древних битв и достоинства вождейпомазанников требовали преданности, выходящей за все разумные рамки.

Размытость границ между общественным и личным. Самым, пожалуй, важным результатом образа жизни кочевых общин явилось размывание грани, столь много значащей в европейском образе жизни и уже становившейся центром политических дискуссий в Европе начала XIX века, — грани между сферой жизни личности и сферой жизни общества, что позднее Спенсер выразил словами «человек против государства» и что на языке политических дискуссий прозвучало как «индивидуализм против коллективизма», «капитализм против социализма». В Америке же в силу ряда причин границы между этими понятиями неким образом во многом утрачивали смысл. Одной из таких причин послужило то обстоятельство, что в ранних американских общинах грань между личным и общественным оказалась довольно расплывчатой. Община и создавалась прежде всего для того, чтобы служить личным интересам; личные же интересы обеспечивались лишь быстрым созданием эффективных общественных структур.

Все эти мощные факторы особенно ярко отразились в поисках общинами правовых норм.

Американцы: Национальный опыт: Пер. с англ. Авт. послеслов. Шестаков В.П.; Коммент. Балдицына П.В. — М.: Изд. группа «Прогресс»—«Литера», 1993. — 624 с.