«ОБЩЕСТВЕННЫЕ ДВОРЦЫ»

«Отель, — отмечал британец, путешествующий по Соединенным Штатам в 1850х годах, — является весьма характерным образованием данной страны». Слова, определявшие удобства путешественника, обрели здесь новое значение. В Англии под таверной подразумевалось место, где можно было подкрепиться едой и питьем. Место, где останавливались на постой, именовалось гостиницей. В Америке же (как отмечал Ной Уэбстер) различие в этих понятиях стерлось, как и во многих других. Здесь можно было найти и еду, и кров как в таверне, так и в гостинице. В эпоху Американской революции в быт широко вошло новое американское слово «отель», означавшее постоялый двор для путешественников и приезжих. Заимствованное из французского, в котором оно означало дворец вельможи либо (в словосочетании «hotel de ville») ратушу, в Америке это слово указывало на новый вид коммунального предприятия.

Одной из его приметных черт стала архитектура. Английский юрист Александр Маккей, путешествовавший по Америке в 1846 — 1847 годах, отмечал крайнюю невыразительность большинства зданий правительственных учреждений. В Новом Орлеане, например, он считал здания официальных учреждений «и неэлегантными, и невнушительными». Однако весьма внушительно выглядел отель «СентЧарлз», «с его большим и элегантным коринфским портиком и возвышавшимся над портиком величавым куполом». «У нас (в Англии) отели считаются исключительно частной собственностью и редко выделяются внешне из окружающей их массы частных домов. В Америке же отели во многом воспринимаются в свете общественных нужд и зачастую обретают внешний облик общественных зданий». Американский отель отнюдь не походил на английскую гостиницу, и не только внешним обликом, ибо выполнял куда более важную общественную функцию.

Великолепие этих первоклассных современных отелей, объясняла 19 июня 1827 года статья в «Нэшнл интеллидженсер», полностью оправдывало данное им название «общественных дворцов». Некоторые именовали их «народными дворцами». Не имея в иерархии общества королевского дворца, американцы заменили его общественным отелем.

«Народный дворец» представлял собою здание, выстроенное с экстравагантным оптимизмом исключительно с целью обслуживать каждого, кому это обслуживание по карману. И в XX веке отели, как правило, были в ряду самых грандиозных зданий крупных американских городов, часто затмевая все остальные сооружения в городах поменьше. Отель так глубоко вписался в американскую культуру и так широко прижился затем по всему миру, что американцы по большей части и не замечали его значимости.

С самого начала XIX века отели служили общественными центрами. Мог ли существовать более подходящий «дворец» для кочующего народа? В период наиболее бурного городского строительства каждый город судил о себе и ожидал суждений со стороны не по церквам или зданиям официальных учреждений, но по своим отелям. Отели, как правило, становились местами проведения пышных частных приемов (благодаря чему те обретали общественный резонанс) и наиважнейших общественных церемоний. Вестибюль отеля, подобно залам королевского дворца, становился местом времяпрепровождения, центром, куда стекались сплетни и слухи, где можно было хоть краем глаза увидеть богатых, знатных и могущественных.

Вскоре сложился и ярко выраженный архитектурный и строительный стиль, первым и наиболее влиятельным примером которого стал «Тремонтхаус», открытый в 1829 году в Бостоне. Роскошный шестиэтажный «Ситихоутел» Дейвида Барнума, построенный в Балтиморе тремя годами ранее, уже отразил черты современного американского отеля: размах (двести номеров), общественно полезные функции и мастерское обслуживание. Но дизайн, на десятилетия ставший стандартом для первоклассных американских отелей, родился в Новой Англии. Прежде всего он явился делом рук Исайи Роджерса (1800 — 1869), одареннейшего архитекторасамоучки. Ему, сыну массачусетского кораблестроителя, выпала удача работать в архитектурной мастерской Соломона Уилларда — того самого Уилларда, который открыл гранитные карьеры в Куинси, возвел монумент на БанкерХилле и (что наиболее существенно в данном случае) разработал первую получившую широкое применение в Америке систему центрального отопления. В двадцать шесть лет Роджерс уже обзавелся собственной мастерской и два года спустя получил подряд на «Тремонтхаус».

Строительство этого нового бостонского отеля обрело характер городского предприятия, когда в 1818 году сгорел бостонский отель «Иксчейцджкофехаус». Оплакиваемый всеми «Иксчейнджхоутел», как привычно именовали старое здание, построила и содержала группа местных коммерсантов. Имея около 300 номеров, банкетные залы, рестораны и предоставляя многочисленные иные услуги, он часто именовался самым большим и лучшим отелем страны. Это в нем Дейвид Барнум, «Меттерних среди всех хозяев» и «император американских домовладельцев», стяжал себе общенациональную славу лучшего хозяина гостиницы. Гибель этого отеля от пожара была общественным несчастьем, но кризис 1819 года воспрепятствовал его немедленному восстановлению. В 1825 году комитет коммерсантов, руководимый Уильямом Говардом Элиотом, получил лицензию на создание компании по строительству отеля и дал подряд молодому архитектору Исайе Роджерсу.

Решение принесло удачу и Роджерсу, и Бостону, и в конечном счете каждой американской общине, которой суждено было процветать вместе (а в чемто и благодаря им) со своими отелями. Роджерс, почти не располагая примерами для подражания, безошибочно сумел выразить общественную направленность здания, придав ему безупречную элегантность, великолепно используя модные в то время греческие ордеры. Фасад четырехэтажного здания, выполненный из гранита Куинси, был украшен порталом с колоннами и пилястрами по углам. Центральный, богато убранный круглый холл, многочисленные большие залы, роскошный строгий ресторан с глубоко кессонированным потолком и рядами ионических колонн подчеркнуто отличали отель от гостиницы образца XVIII века.

Элегантный и удобный проект Роджерса быстро стал прототипом для современного первоклассного американского отеля, а сам Роджерс — ведущим архитектором страны в области строительства отелей. По его проектам возводились многие из лучших и наиболее известных отелей, построенных в его время: «Бангорхаус» в Бангоре, Мэйн (1834); «Асторхаус» в Нью-Йорке (1836); «Чарлстонхоутел» в Чарлстоне, Южная Каролина (1839); «Иксчейнджхоутел» в Ричмонде, штат Виргиния (1841); «Бернетхаус» в Цинциннати (1850); знаменитый второй «Сент Чарлзхоутел» в Новом Орлеане (1851); «Бэттлхаус» в Мобиле (1852); второй «Голтхаус» в Луисвилле (1865), а также «Максвел лхаус» на шестьсот номеров в Нэшвилле (1859 — 1869). Американский «общественный дворец» во многом стал творением Исайи Роджерса.

Американский отель новаторски сочетал архитектуру с механическим оборудованием, удобствами и техническими усовершенствованиями, предвосхищая будущее значение водопровода, канализации, отопления, вентиляции, кондиционирования воздуха и десятков иных реальных или мнимых удобств американского домостроения. Ряд историков архитектуры считают «Тремонтхаус» первым современным зданием. Это был первый отель—а возможно, и вообще первое крупное здание нового времени — с экстенсивной водопроводной и канализационной сетью. Самой известной его достопримечательностью стал блок из восьми ватерклозетов. Поскольку канализация выше первого этажа оставалась еще практически неизвестной, все они располагались на первом этаже с задней стороны и соединялись застекленными коридорами со спальными крыльями, рестораном и центральным холлом. Они, пожалуй, были первыми в Америке, если не считать нескольких, установленных в богатых особняках. Ванные комнаты в подвале снабжались холодной водопроводной водой, которая поступала также на кухню и в прачечную.

Одним из самых ошеломляющих новшеств следующего большого отеля, построенного Роджерсом, — «Асторхаус» в Нью-Йорке — была сантехническая разводка на верхних этажах. Каждый этаж имел собственный ватерклозет и собственные ванные комнаты (всего семнадцать плюс две душевые), куда вода поступала из бака на крыше, наполняемого паровым насосом.

С тех самых пор американские отели остаются полигонами для испытаний новинок бытовой техники. Огромные капиталы, вкладываемые в строительство отелей, наряду со стремлением превзойти соперников по причинам как делового, так и общественного характера превратили их в лаборатории и витрины бытового технического прогресса. Гигантский и быстро меняющийся поток постояльцев предоставил редкую возможность разжечь всеобщий аппетит на различные удобства, устройства и приспособления. Подобная возможность крупномасштабного экспериментирования и демонстрации сыграла в конечном счете немалую роль в становлении американского уровня жизни.

В американских отелях сначала опробовалось, а затем находило широкое применение одно бытовое новшество за другим. Так, например, первым общественным зданием, где было применено паровое отопление, стал «Истерниксчейнджхоутел» в Бостоне (1846). Вскоре после этого в нескольких самых крупных отелях было установлено паровое отопление на всех этажах. Однако центральное отопление в основном применялось для общественных помещений и холлов спальных этажей, сами же номера попрежнему отапливались печками и каминами. В отелях впервые был опробован и применен пассажирский лифт (первоначально именуемый «вертикальной железной дорогой»). Отель Холта в Нью-Йорке имел паровой лифт, используемый в основном для подъема багажа еще в 1833 году. Первые пассажирские лифты, установленные в старом «Фифсавенюхоу тел» в Нью-Йорке в 1859 году, приносили значительную коммерческую выгоду. До тех пор комнаты на верхних этажах стоили дешевле; с помощью же лифта, как в шутку объяснял один автор, постоялец отеля «мог смотреть на окрестные здания сверху вниз точно таким же манером, как наша благороднейшая английская знать на крестьян».

Новая осветительная техника также была впервые широко опробована в отелях. Одной из новинок «Тремонтхаус» было газовое освещение общественных помещений (номера по прежнему освещались лампами с китовым маслом). «Амери кэнхаус», открывшийся в Бостоне шестью годами позже, уже весь освещался газом. Вызывавшее всеобщие восторги газовое освещение общественных помещений отеля «Асторхаус» в Нью-Йорке обеспечивалось автономной установкой. Вскоре после того, как Томас Эдисон заявил о коммерческой целесообразности использования его лампы накаливания (21 октября 1879 года), ее опробовали в отелях. В начале 1882 года в отеле «Эверетт» на Паркроу в Нью-Йорке — первом отеле с электрическим освещением — уже горела 101 лампа накаливания: в ресторане, холле, читальне и гостиных. Еще несколько месяцев спустя «Палмерхаус» в Чикаго уже установил собственный генератор для питания 96 лампочек накаливания в двух ресторанных залах.

Были отели первыми и в использовании электричества для сигнализации. Бостонский «Тремонтхаус» установил «электромагнитный сигнал», способ пользования которым один лодырь описал следующим образом: «Один звонок — чтоб принесли холодной воды, два — чтоб пришел коридорный, три — швейцар, четыре — горничная, но никто из них и не думает откликаться, черт бы их побрал». Нажатием этих кнопочек, как говорят, первых в Америке, приводился в действие звонок в служебных помещениях, где показывался металлический кружок с номером комнаты. Эти звонки куда более способствовали приятной тишине, чем ранее применявшиеся постояльцами ручные. Отели ввели в обиход и телефоны. Когда в 1879 году открылась первая нью-Йоркская телефонная станция, несколько отелей оказались среди немногих первых абонентов. Телефоны в номерах и собственный коммутатор для них впервые установил нью-Йоркский отель «Нидерланд» в 1894 году. Многие мелкие удобства американской жизни были впервые опробованы в отелях. Пружинная кровать, еще неизвестная, когда в Бостоне открывали «Тремонт хаус», была запатентована в 1831 году и лет через десять применялась в лучших отелях, хотя в быту нашла широкое применение лишь сорок лет спустя, когда была изобретена машина для массового производства кроватных пружин.

Роскошь и элегантность американских отелей стали нарицательными. Приезжим иностранцам быстро становилось понятно, почему их прозвали «дворцами» в демократической стране. «Американский отель по сравнению с английским отелем, — писал в 1861 году ошеломленный английский журналист, — все равно что слон по сравнению с барвинком... Американский отель (в большом городе) просторен, как Букингемский дворец, и ненамного уступит дворцу во внутреннем убранстве. В нем есть анфилады гостиных, многокомнатные номера, огромные лестницы и бесчисленные спальни». Один английский комик, живущий в роскошном нью-Йоркском отеле «СентНиколс» — эдаком видении из «Тысячи и одной ночи» с гардинами по 700 долларов штука, златоткаными портьерами по 1000 долларов, с панелями красного дерева и резной мебелью из розового, диванами, обтянутыми фламандским полотном, и турецкими коврами ручной работы, — наотрез отказывался выставлять в коридор башмаки для чистки: боялся, что их позолотят.

Вполне естественно, что некоторые из первых попыток превратить американский отель в нечто новое начинались с большой помпой, как часть кампании по созданию новой национальной столицы в Вашингтоне, округ Колумбия. Федеральное правительство заняло территорию, выбранную президентом Вашингтоном под столицу в 1790 году, только в 1800м, ноужев 1793 году, когда города еще не существовало, уже были планы строительства городского отеля. Совет управляющих федеральным городом нанял Сэмюела Блоджета, предприимчивого выходца из Новой Англии, уже вложившего деньги в городскую недвижимость, руководить этим начинанием. Дав подряд на проект отеля Джеймсу Хобану, архитектору, по проекту которого строился дом президента, отцы города подчеркнули общественную значимость этого здания. 4 июля 1793 года состоялась публичная церемония закладки первого камня вольными каменщиками. Затем Блоджет пытался собрать необходимые для строительства средства с помощью федеральной лотереи, санкционированной городскими властями, первым призом в которой разыгрывалось право на владение будущим отелем стоимостью предположительно в 50 ООО долларов. Именоваться ему предстояло «Юнионпабликхоу тел» — первое, наверное, здание, объявившее себя «общественным отелем» в своем названии, но при всей шумихе об общественной важности этого дела отелем возведенное здание так и не стало. По завершении строительства в нем разместились почтовое ведомство и патентное бюро. Столица так и жила без первоклассного отеля до 1827 года, пока «Нэшнлхоутел», принадлежащий Гэдсби, не был открыт торжественным балом в честь дня рождения Вашингтона.

Еще в 1790х годах ведущие коммерсанты разработали хитроумный план финансирования строительства: была создана ассоциация «Тонтина», где доля каждого вкладчика возрастала по мере того, как умирали другие, пока наконец последний оставшийся в живых не получал все. По меньшей мере два нью-Йоркских отеля, одним из которых был «СитиХоутел», самый знаменитый между 1820 — 1830 годами, были успешно построены аналогичным путем. Для сбора средств применялись тонтины и более сложные методы, привлекавшие многочисленных мелких вкладчиков к участию в строительстве впечатляющих отелей в их городах.

Закладка первого камня носила характер общественной церемонии и обычно проводилась 4 июля. В этот день закладывались и бостонский «Тремонтхаус» в 1828 году, и нью-Йоркский «Асторхаус» в 1834 году, и многие другие, менее прославленные отели в различных городах. На обеде в честь открытия «Тремонтхаус» 16 октября 1829 года тосты в честь нового заведения произносили Дэниел Уэбстер, Эдвард Эверетт и сотня других ведущих горожан.

В старых городах Восточного побережья — Бостоне, Нью Йорке, Балтиморе и Чарлстоне — отели выполняли общественную функцию, еще не освоенную в Европе. Первые американские коммерческие биржи начинались с неформальных встреч коммерсантов в отелях. Многие отели, как, например, «Бостониксчейнджхоутел», и именовались «биржами». Некоторые из них обладали правами банков и выпускали бумажные деньги. Еще в 1860х годах отель «Бернетхаус» в Цинциннати выпускал пятидолларовые ассигнации с гравированным изображением своего здания, заверенные его кассиром. В Новом Орлеане, например, вестибюль отеля «СентЧарлз» служил местом проведения публичных работорговых аукционов. В быстро растущих городах, отчасти по причине нехватки иных общественных помещений, отели служили обычным местом заседаний комитетов граждан, ассоциаций бизнесменов и даже, первоначально, муниципальных советов и иных официальных учреждений.

Отели служили и общественноинформационными центрами, куда приезжие приносили последние новости из дальних краев. Старомодный гостиничный регистрационный журнал (который в нашей стране существует не по требованию властей, как считают многие, но просто лишь как обычай деловой жизни) служил источником информации для широкой общественности. Фермерангличанин, остановившийся в отеле Зейнсвилла, Огайо, отмечался в «фолианте, куда постояльцы вписывали имена, откуда прибыл и место назначения, а также любые новости, которые привозили с собой». Графа «Примечания» предоставляла возможность вписать несколько строк, рекомендующих свой товар, либо высказать взгляды на деловую жизнь в стране или положение дел в мире. «Дж.Сквайерс с женой и двумя детьми, — зарегистрировался постоялец отеля «Трентонфолз» в Нью Йорке и добавил: — Без слуги, уж больно трудные времена». Следующий постоялец расписался следующим образом: «Дж. Дуглас со слугой. Без жены и детей — уж больно трудные времена».

Оценки, высказываемые постояльцами в регистрационных журналах отелей в годы президентских избирательных кампаний, превращались в первые опросы общественного мнения. «Каждый вписывал имя кандидата, за которого собирался голосовать, — рассказывал английский путешественник Дж. Букингем о регистрационном журнале в «Боллзхоутел» города Браунсвилл, штат Пенсильвания, в 1840 году. — Например: «Гаррисон против всех. ВанБюрен — навсегда. Генри Клэй — гордость Кентукки. Джексону — Ура!» И так далее, страница за страницей. Таким образом, можно сделать попытку оценить силы той или иной партии». Позже в отелях размещались также первые местные отделения телеграфа.

Притягательным явлением в эпоху, предшествовавшую появлению публичных библиотек, стал и «читальный зал». Бостонский «Тремонтхаус», например, собирал газеты, выходящие повсюду, предлагая их постояльцам бесплатно, а горожанам — за небольшой ежегодный взнос.

На протяжении XIX века в случае городского пожара первым среди восстанавливаемых зданий был отель. Когда в 1818 году сгорел бостонский отель «Иксчейнджкофехаус», редактор одной из газет призывал восстановить его «для поддержания чести города». То же самое произошло после пожара 1867 года в СентЛуисе. Большой чикагский пожар 8 октября 1871 года уничтожил почти все городские отели, в том числе и «Палмерхаус», открывшийся всего лишь год назад и разрекламированный как «единственный в мире пожаробезопасный отель». Однако уже в течение последующих шести лет в Чикаго было построено 16 первоклассных отелей (от 200 до 800 мест каждый) и еще около 140 других гостиниц. Неудивительно, что, когда в 1860 году отель «Барнумз» в Балтиморе оказался вовлеченным в тяжбу, городской судья вынес постановление — отель не закрывать, поскольку как первоклассный отель «он представляет собой общественное заведение и необходим обществу».

Итак, в Америке начала XIX века отель, по общему признанию, получил новый статус. Еще до Гражданской войны ему подражали как в Европе, так и за ее пределами. Но в новых городах американского Запада отель, как и газета, играл такую роль, которую не мог играть его собрат в Старом Свете. Здесь, в Америке, эти два детища новых городов должны были быть достойны друг друга. В Англии первыми появились железнодорожные отели. В Америке же отели возникли до появления железной дороги. Более того, их зачастую строили с целью заполучить железную дорогу, а вместе с ней поселенцев, газеты, торговцев, покупателей, юристов, врачей и все прочие атрибуты великолепия больших городов. Не случайно, что с возникновением новых городов отели стали расти как грибы.

В своей книге о Северной Америке, написанной в 1860 году, в главе «Американские отели» Энтони Троллоп очень живописно и подробно рассказывает о гостиницах:

Гостиницы в Америке совсем другие... Они представляют собой особый институт, самостоятельное явление. Найти их можно в каждом городе и чуть ли не в каждой деревне. 3 Англии и на континенте гостиницы расположены на традиционных торговых путях и в городах, имеющих торговый и политический вес. На безлюдных дорогах и в деревнях дело ограничивается какимнибудь скромным домом, где нежданный путешественник может получить еду и кров и где местные жители обычно собираются вечерами выкурить трубку и пропустить стаканчик. В американских же штатах первым признаком зарождающегося поселения служит отель высотой в пять этажей, с офисом, баром, гардеробной, тремя мужскими гостиными и двумя дамскими, с подъездом для дам и двумястами спальнями... Откуда возьмутся постояльцы для этих спален и кто оплачивает ярко обитые диваны и бесчисленные шезлонги дамских гостиных? В любой другой стране рассчитывали бы исключительно на посто яльцевпутешественников и иностранных гостей. В Америке дело обстоит иначе. Строя в пустынных местах новый отель, его хозяева уверены, что сюда приедут люди именно для того, чтобы поселиться в нем. Отель сам начнет создавать население — подобно железным дорогам. У нас железные дороги идут к городам. В Штатах — города идут к железным дорогам. И к отелям тоже.

На Западе случалось, что внезапные скопления людей вызывали потребность в крове, прежде чем успевали возвести капитальные строения. Например, в Лоуренсе, штат Канзас, первым «отелем» в 1850х годах служила большая палатка, разделенная рядами ящиков на мужскую и женскую половины, с соломой на полу вместо постелей. Двадцатью пятью годами позже, в период бурного освоения территории Дакоты, предприимчивый житель Абердина предлагал ночлег в цирковом шатре, пока не сумеет возвести на его месте нечто посолиднее. Говоря об охватившей Америку отельной мании, люди имели в виду вовсе не это.

В виду имелось совсем другое: смехотворное несоответствие отелей окружающей их обстановке, строительство отелей не для обслуживания, но для создания городов. Точно так же, как газеты на Западе зачастую начинали издаваться раньше, чем складывался город, в котором они выходили, а редакторы их работали под сенью вязов и печатали тиражи в бревенчатых хижинах, отели возникали в необитаемых лесах или посреди кукурузного поля. Они тоже служили олицетворением чьихто надежд на создание большого города. Например, в Мемфисе, штат Теннесси, фасад «Гайосохаус», украшенный внушительной белой колоннадой и возвышающийся над рекой, рекламировался как «просторный и элегантный отель», хотя стоял посреди леса Он был построен в 1846 году, за три года до того, как~Мемфис получил статус города, и за десять лет до того, как к городу проложили железную дорогу. Какимто чудом отель должен был способствовать становлению города Считалось, что Мемфис должен был стать столицей торговли хлопком, потому что уже имел общественный дворец, достойный такой столицы.

Около 1823 года группа предпринимателей, в которую входили Николас Биддл, президент банка Соединенных Штатов, и Сандерс Коутс, редактор газеты «Мобайл реджистер», решила построить на северозападной территории город, дабы затмить Детройт и СентЛуис. Они приступили к строительству города ПортШелдон (ныне заброшенное место милях в двенадцати к северозападу от Холленда, Мичиган) в устье Голубиной реки. Первым пунктом плана предусматривалось сооружение «большого и вместительного отеля». «Оттаваха ус», обошедшийся в сумму около 200 ООО долларов, был завершен как раз накануне кризиса 1837 года. Это грандиозное двухэтажное строение размером 80 на 150 футов, украшенное греческой колоннадой из шести резных колонн, было возведено в будущем сердце воображаемого города — прямо в глухом сосновом бору. Одна лишь обстановка отеля, «выдержанная в стиле, не превзойденном ни одним отелем страны... новенькая, с иголочки, отобранная в городах Восточного побережья», обошлась, говорят, в 60 000 долларов. Последняя запись в регистрационном журнале «Оттавахаус» была сделана 1 марта 1842 года, всего лишь через пять лет после открытия. Когда стало ясно, что затея с городом провалилась, отель демонти

ровали. Четыре из шести его колонн оттащили быками для украшения особняка в городе Гранд-Рапидс.

Коридон, административный центр территории Луизиана, надеявшийся стать городом, в 1816 году, когда он существовал лишь в гипотетических прожектах, уже имел новый каменный отель со стенами в 18 дюймов толщиной и массивными потолочными балками. Когда в 1856 году Игнатиус Доннелли отправился создавать город Нинингер в Миннесоте, в его планы, естественно, входило и строительство отеля, и он рассчитывал, что каждый акционер подпишется на одну тысячу долларов. «Это в буквальном смысле слова кукурузное поле, поэтому я даже не смог сделать топографическую съемку, — объяснял Чарлз Эллиот Перкинс, управляющий Берлингтонской железной дороги, изучавший земельные участки к западу от Оттавы, штат Айова, в 1866 году, — но вчера у нас появился человек, желающий строить здесь отель. Для отелей здесь перспективы отличные».

«К весне мы построим хороший отель», — писал Уильям Лаример своей жене в ноябре 1858 года с почти пустынного места, которому предстояло превратиться в город Денвер. Он писал, что здание уже строится и что опытный управляющий уже выехал к ним из Омахи. Чикаго обзавелся первым каменным отелем еще в 1835 году, хотя двумя годами ранее все его население состояло из 350 человек. «Лейкхаус» стоял на северной стороне реки у перекрестка улиц Мичиган и НортУотер, в то время фешенебельном районе застройки. Отель был столь элегантен, что в ресторане подавали салфетки и первое в Чикаго отпечатанное меню. Его считали «не уступающим нью-Йоркскому «Ситихоутел», «гордостью города и предметом восхищения гостей». К середине 1850х годов Чикаго, имевший около шестидесяти тысяч человек населения, насчитывал, как говорили, сто пятьдесят отелей.

Отели служили одной из первоначальных услуг дорожному люду, сплачивавших нацию воедино. Они одновременно и создавались общинами, и создавали общины, а также отражали неуклонное стремление к жизни в общине. У американцев уже входило в обычай съезжаться со всех концов страны для осуществления целей, в которых общественное смешивалось с личным, а дело — с удовольствием. Новым явлением стали всевозможные съезды; отели же предоставляли специфически американские возможности для их проведения. На протяжении столетия Соединенным Штатам предстояло стать страной, где проводилось самое большое количество съездов в мире. Первый национальный съезд для выдвижения кандидата от одной из основных партий (республиканской, выдвинувшей 12 ноября 1831 года кандидатом в президенты Генри Клея) проводился в Балтиморе, чей отель считался тогда лучшим в стране. Наличие в Балтиморе «Ситихоутел», принадлежавшего Барнуму, шестиэтажного здания с двумя сотнями номеров, объясняет, почему в этом городе проводились и многие другие первые национальные политические съезды.

В конечном счете американские отели сделали национальные съезды не только возможными, но и приятными, и праздничновеселыми. Укоренявшийся обычай созывать из дальних краев представителей любого рода групп — политических, коммерческих, профессиональных, научных и светских — в свою очередь способствовал развитию отелей. К середине XX века на различного рода съезды приходилась треть годовой занятости номеров всех гостиниц страны: в год проводилось около 18 ООО различных съездов с общим количеством участников около десяти миллионов человек.

В Америке содержатель отеля, ничуть не похожий на добродушного, почтительного «хозяина» европейской гостиницы XVIII века, становился одним из почитаемых граждан. Владея крупной долей собственности в своей общине, он использовал свое влияние, чтобы способствовать ее процветанию. В качестве владельца или управляющего местного «общественного дворца» он создавал и формировал одну из основных притягательных черт общины. Иностранных путешественников его высокое положение на общественной лестнице изумляло и даже несколько шокировало. Все и вправду обстояло шиворотнавыворот в этой стране, если хозяин гостиницы оказывал постояльцу честь, уделяя ему внимание и общаясь с ним.

Иностранные наблюдатели середины XIX века объясняли расцвет отелей в стране «особенным рассредоточением населения по территории страны в силу естественного хода его промышленного развития». По их оценке, ни один американец из десяти не проживал в городе своего рождения. Согласно данным переписи 1850 года, одну треть всего населения страны составляли «пришлые» — те, кто родился за рубежом либо проживал за пределами своего родного штата. «Можно легко Догадаться, какую все это создает в стране систему отношений и как способствует развитию постоянных поездок друг к другу, особенно среди людей, у которых так развито чувство привязанности к дому, как у американцев».

Начинали размываться принятые в Старом Свете перегородки, отделявшие «общественное» от «личного». Интимное, эмоционально нагруженное британское слово «дом» в Америке стало возможно заменить словом «жилище». Приватность уступала место публичности. Американцы вошли в новую сферу бытия, не имевшую четко очерченных рамок, дружелюбный коммунальный мир, который, строго говоря, не был ни публичным, ни приватным: мир, где все звали друг друга по имени, мир открытых дверей, крылечек и газонов, а также, разумеется, баров, ресторанов и вестибюлей отелей.

В этой новой атмосфере утрачивала многое из былой интимности семейная жизнь. Случайные знакомые вскоре уже воспринимались чуть ли не как «члены семьи». Классическим местом для формирования новой и зыбкой американской действительности, стирающей грани прежних различий, служил отель. Ключом к объяснению его особенной значимости служила введенная в американских отелях новая система, с самого начала так и именуемая — «американская система». В плату за проживание включалась стоимость еды, и постояльцы ели вместе в общем ресторане. Эта практика укоренилась в 1830х и 1840х годах, когда американцы обживали Запад, а города росли как грибы. Поначалу приезжие британцы именовали эту систему table dhote как якобы походившую по манере обслуживания на французскую. Вся еда выставлялась на стол, чтобы постояльцы обслуживали себя сами. Потребность в меню появилась значительно позже, когда изменившаяся система обслуживания позволила гостям индивидуальный выбор блюд. «В Соединенных Штатах сложился неизменный обычай, — жаловался еще в 1833 году английский путешественник Томас Гамильтон, — взимать плату по дням или неделям, заставляя таким образом постояльца платить за еду независимо от того, ест он ее или нет». «Американская система» укоренилась настолько повсеместно, что бостонский «Паркерхаус», открытый в 1855 году, снискал широкую известность как первый в стране отель, применивший систему, именуемую для различия «европейской», при которой еда в стоимость проживания не включалась. К концу XIX века бедекеровский справочник «Соединенные Штаты» скрупулезно отмечал, какие отели придерживаются «американской системы», а какие — «европейской».

Изначально новые американские обычаи давали понять, что американцы рассматривают отели не просто как место для ночлега в пути, но как место проживания, как «дом вдали от дома». Иностранцев, изумленных количеством, размерами и удобствами американских отелей, изумляло и количество людей, проживающих в них постоянно. «Среди них (постоянных постояльцев) лишь иногда встречаются случайные путники, — отмечал Энтони Троллоп, — и они основного контингента проживающих в отеле не составляют».

С позволительной для туриста склонностью к преувеличению Троллоп следующим образом описывает гостиничный образ жизни американского среднего класса:

Молодые семейные пары в Америке не страдают склонностью к ведению домашнего хозяйства, имея самые различные к тому причины. Мужчины здесь отнюдь не скованы работой по найму, как у нас. Если какойнибудь юный Бенедикт не сумел пристроиться адвокатом в Сейлеме, не исключено, что он вынырнет процветающим сапожником в Фермопилах. Джефферсон Джонсон потерпел неудачу со своей лесопилкой в Элеутерии, но, прослышав о вакансии баптистского проповедника в Биг МадКрике, в течение недели сорвался с места с женой и тремя детьми. Эминадаб Уиггз устраивается клерком в контору пароходной компании на реке Понгоуонга с твердым убеждением, что через полгода будет уже зарабатывать себе на хлеб совсем в другом месте. При такой жизни даже большой гардероб в обузу, а мебельный гарнитур — что стадо слонов. К тому же молодые мужчины и женщины вступают в брак, не имея за душой никаких накоплений для начала совместной жизни. Они довольствуются своими надеждами и уверены, что средства придут. В легкомыслии их здесь никоим образом не упрекнешь — так живет вся страна, а в ней, если человек чегото стоит, работа обязательно найдет его сама. Но жить он может только на свой заработок, которого хватает, только чтобы прожить иногда день, иногда неделю. Третьей же причиной, как мне кажется, можно считать то, что образ жизни в этих отелях нравится их постояльцам. Он им просто по душе.

Наши несовершенные статистические данные позволяют предположить, что в первой половине XIX века многие горожанеамериканцы жили в отелях или меблированных комнатах. Это особенно относится к новым городам Запада и главным образом к представителям среднего класса, то есть к тем ведущим гражданам, которые задавали тон. Английская феминистка миссис Бодичон отмечала в конце 1850х годов, что каждый большой город в США имеет пять, шесть, а иногда и более двадцати крупных отелей и пансионов, в которых живут сотни постояльцев. Большинство их, по ее словам, составляли семьи, проживающие там постоянно. В Чикаго, например, в 1844 году примерно каждый шестой житель города, зарегистрированный в городском справочнике, жил в отеле и примерно каждый четвертый — в меблированных комнатах либо в доме нанимателя. Помимо склонности юных новобрачных к перемене мест, объяснением тому служило преобладание мужчин в заселении обживаемых мест и недостаток женщин, способных вести домашнее хозяйство.

Существовало еще одно специфически американское обстоятельство, поощрявшее людей среднего класса селиться в отелях. Этим обстоятельством, побочным продуктом американского равенства и американских возможностей, являлись недостаток и высокая стоимость оплаты домашней прислуги. К&к заметил британский путешественник в 1850х годах, ирландская кухарка либо горничная была чрезвычайно дорогой роскошью в Америке. «Ирландская прислуга стремится хозяйничать в доме. Коренные же американцы на порядок самостоятельней и властолюбивей. Поэтому нет ничего удивительного, что американская матрона лет семнадцативо семнадцати будет стремиться искать убежища от подобного бытового терроризма в золотых салонах «Святого Николса» или «Святого Чарлза», либо любого другого покровителя, способного предложить такое убежище за два с половиной доллара в день». Однако, как отмечала миссис Бодичон, праздность жизни в отеле портила женский характер. Она сравнивала американских дам, проживающих в отелях, с женщинами, увиденными ею в сералях Востока. «Женщины Востока проводят свои дни, умащивая себя, дабы ублажить одного господина и повелителя; женщины же Запада — дабы ублажить любое создание божье».

Каждый часто останавливавшийся в отелях вскоре замечал, как много различий и граней Старого Света стиралось в Америке. Европейские средние классы рассматривали право человека оставаться наедине с самим собой, либо наедине со своей семьей, либо с избранными друзьями как неоспоримое достоинство и признак цивилизованной респектабельности. Но человек, путешествовавший по Западу, оказавшийся за одним столом и приглашенный посвойски поболтать с разношерстной компанией простых солдат, фермеров, работяг, грузчиков, адвокатов, врачей, священников, банкиров, судей и генералов, вскоре обнаруживал, что американцы рассматривают склонность к уединению как порок того же порядка, что и гордость. Желание побыть в одиночестве рассматривалось как «проявление неуважения, а то и оскорбления, что явно ощущалось, даже если и не выражалось открыто. Американское общество терпимо и готово великодушно и безоговорочно простить многие ваши проступки и грешки, но этот грех никогда прощен не будет». Капитан Бейзил Холл, путешествовавший по Америке в 1827 — 1828 годах, жаловался на почти абсолютную недосягаемость гостиных, где можно было бы побыть одному даже в самых крупных отелях, и на почти полную невозможность в одиночестве пообедать или поужинать — это считалось редкой роскошью, предоставляемой лишь за отдельную плату, да и то далеко не всегда, какие бы деньги ни предлагались. Тридцатью пятью годами позже Энтони Троллоп с гордостью вспоминал чудесный комфорт уединения английской гостиницы, где человек мог, уединившись от всех, выпить чаю у камина и почитать книгу:

Вроде находишься в свободной стране... однако в американской гостинице никак не можешь устроиться по своему нраву. Рано утром ваши сладкие сны разгоняет жуткий удар в гонг, затем второй гонг полчаса спустя сообщает, что вас зовут на завтрак, одеты вы или нет. Вы, разумеется, можете продолжать заниматься своим туалетом и выйти к завтраку еще полчаса спустя. Никто, в общемто, вас за это не упрекнет, однако завтрак, как здесь выражаются, уже весь к этому времени «вышел»... Есть и пить можете сколько влезет — никто не будет в претензии, зато претензии вызовет каждая проведенная в ресторане секунда, если вы не едите и не пьете. Вот что вас ждет в случае опоздания, потому никто и не опаздывает, а присоединяется к долгому ряду завтракающих, выполняющих свою миссию с упорством и энергией, которые выше всяких похвал.

Американский отель служил микрокосмом американской жизни. Членам кочевых и новых оседлых общин приходилось привыкать жить, есть и беседовать на глазах едва знакомых лиц. Это и была живая «американская система» в полном смысле слова. «Настоящая республика — единственный реально ощутимый и достойный признак республиканского характера нашего образа жизни», — так в 1844 году воспринимал жизнь в американском отеле известный своим остроумием М. Уиллис:

Страна еще никак не готова отказаться от преимуществ республиканского характера в устройстве быта наших современных отелей. Скажите сегодня даме из провинции, что, приехав в Нью-Йорк, ей придется есть и проводить вечер взаперти в своем номере, и она просто никуда не поедет. Весь смысл, все очарование поездки в город в том и заключаются, чтобы, остановившись в «Асторе», отужинать в обществе двухсот хорошо одетых людей и посидеть во всем параде в роскошной гостиной, где собирается общество. Да по сравнению с этим театр — ничто! Бродвей, магазины и достопримечательности — дело пятое, всего лишь гарнир к главному блюду поездки.

Что толку от отеля или от республики, если ни то ни другое не дает возможности «прилично одетым и чинным гражданам» посидеть за общим столом?

В то время как отель становился символом быстротечности жизни в динамичной Америке, южане гордились своим иммунитетом к «гиблой совместной жизни в отелях и их меблированным комнатам». Отель годился для людей типа «перекатиполе», которых Старый Юг (к счастью своему, как там считали) почти не знал. Там, где люди оседали, каждый гражданин превращался в землевладельца с развитым «чувством дома». В постоянстве домашнего очага коренилось и чувство уважения к незыблемости общественных установлений страны.

Но если «американская система» как образ жизни для непоседливого предприимчивого населения новоявленных городов не была лишена недостатков, то и достоинствами она обладала немалыми. Ослабляя семейные узы, она в то же время сокрушала кастовые барьеры. И если приглушались интимность и индивидуальность, то стимулировалось чувство локтя. В Америке, пожалуй, складывался новый тип уз, связующих людей.

Американцы: Национальный опыт: Пер. с англ. Авт. послеслов. Шестаков В.П.; Коммент. Балдицына П.В. — М.: Изд. группа «Прогресс»—«Литера», 1993. — 624 с.