СЛИЯНИЕ ПРАВА И ПОЛИТИКИ

В течение всего колониального периода Америка, возможно, не дала ни одного юриста, который получил бы основательное образование,соответствующее строгим английским меркам. Американцы были дилетантами и поклонниками права, но никогда — его высокими служителями; немногие,если таковые среди них были, чувствовали себя уверенно в созданных человеческим разумом джунглях нотариальных актов о переделе имущества, документов для рассмотрения в суде лордканцлера, имущественных исков.

Однако даже нехватка юридических учебников и слабая юридическая подготовка технического аппарата судов имели определенные преимущества. Немногие доступные книги, подчас переоцениваемые и превозносимые до небес, как правило, тщательно изучались. Джефферсон почерпнул свои правовые знания из немногих классических трудов, в частности Брэктона, Коука и Блэкстона (которые, как отмечено в его тетради для заметок, он перечитывал и тщательно изучал). Вероятно, так ему удалось лучше усвоить общие основы, чем если бы он блуждал в книгохранилище, переполненном хаотическим набором трудов правоведов всех прошлых эпох. Например, в лорде Коуке Джефферсон увидел не только ворчливого законника, но и поборника тех, кто отстаивает свободный и в то же время грамотный подход к делу: «Не было более разумного вига, который создал бы более глубокое понимание ортодоксальных доктрин британских свобод. Наши юристы тогда все были вигами». Джефферсон отдавал предпочтение Коуку, а не «слащавому мэнсфилдизму Блэкстона», который, по его мнению, породил утонченный торизм даже среди младшего поколения американских юристов, называвших себя вигами. Ссылка на древнюю англосаксонскую форму английского общего права, как бы слабо она ни подкреплялась историческими фактами, помогла Джефферсону в разумных пределах упростить юрисдикцию и конкретизировать права англичан.

Многие мудрые современные юристы отмечали,как отразилась на деятельности юристов — создателей федеральной конституции столь ощутимая нехватка научной литературы. Судья Миллер, один из самых компетентных членов Верховного суда в конце XIX века, писал о невежестве как об одном из основных факторов, определявших правосудие наших западных штатов; как считают, ему также принадлежит наблюдение, что у первых судей ¦недоставало знаний на совершение неправильных поступков, а посему они поступали верно».

В Новом Свете существовало множество юридических проблем, для решения которых не находилось соответствующих прецедентов в английском праве или о которых не знали по эту сторону Атлантического океана. Поэтому американские судьи смело экстраполировали малопонятные принципы или простодушно применяли не совсем относящееся к делу английское законодательство. Эта тенденция усилилась в последнюю треть XVIII столетия со своевременным появлением «Комментариев» Блэкстона, лишивших также юристов колониальной Америки соблазна составить свой собственный свод законов.

В то время как американские правовые знания стали проще и доступнее, сама юридическая мысль приобрела новый оттенок, который долго сказывался на американском юридическом мышлении и политических институтах. При определении того, каким образом следует вершить дела, любая система общего права обращается к опыту прошлого: она не нарушает деятельность общественных структур и заботится преимущественно об их функционировании, а не об оперативности законодательства или юридическом кодексе. Довольно странным было то, что эта тенденция обрела новую силу в колониальной Америке. Менее заметной стала граница между формальным «правом» (некогда монополией просвещенного класса) и любыми другими видами правовых знаний.

Американцам,подобно Джефферсону,законы и все другие стороны человеческой деятельности представлялись перемешанными друг с другом. В своих многочисленных письмах к честолюбивым студентам, изучающим право, Джефферсон советовал им получить хорошее общее образование, читать книги по различным отраслям знаний, не пренебрегать изучением языков, математики или натурфилософии. «Если заложена такая основа, вы можете приступить к основательному изучению права и добиться больших успехов, опираясь на знание родственных наук. Основными из них являются натурфилософия, этика, религия, естественное право, литература, критика, риторика и ораторское искусство. Изучение нескольких дисциплин дает преимущество. Разнообразие освобождает разум,так же как и взгляд».

В программы колледжей вводилась «юридическая» дисциплина, но не для профессиональной подготовки, а потому, что она была тесно связана с теологическими и «философскими» предметами. Первый учебный план Кингзколледжа предусматривал на четвертом году изучение «основных принципов правосудия и деятельности правительства наряду с историей, богословскими и светскими предметами», и вскоре там было учреждено профессорство по естественному праву. Собственные планы Джефферсона в отношении колледжа УильямэндМэ ри, а позднее и Виргинского университета предусматривали широкое изучение права в тесной увязке с гуманитарными предметами. Более широкий подход, принятый в американской системе формирования юридических кадров, демонстрирующий, насколько далекими от английской подготовки, основанной на узкопрофессиональных союзах, стали взгляды американцев в отношении юридического профессионального обучения, наилучшим образом был изложен в плане 1777 года президента университета Эзры Стайлса по вопросу о профессорстве в области права в Йеле:

Профессорство в области права столь же важно, как и в области медицины; не для того, чтобы готовить юристов или барристеров, а для воспитания граждан. Возможно, менее четверти молодых джентльменов, получивших образование в колледже, становятся специалистами в области богословия, права либо медицины. Большая их часть, завершив академический курс обучения, возвращается домой, вливается в общество и начинает заниматься торговлей либо своим хозяйством. Тем не менее, вероятно, большинство этих людей самим течением их жизни втягивается в ту или иную сферу гражданской или государственной деятельности. Многие действительно достойны пристального внимания, их воспитание и образование позволяют им стать полезными членами общества, представителями избранного круга, мировыми судьями, членами законодательных органов, судов, депутатами в конгрессе. Какую пользу получает общество от того, что в его распоряжении есть достаточное количество людей, получивших хорошие знания в области прав и свобод? Эти знания привлекают внимание, они внушают тем, кто не получил гуманитарного образования, мысль об их использовании на благо общества. В значительной степени благодаря нашим научным центрам Америка в нынешние напряженные времена смогла найти достаточно людей, способных осуществить великое и важное дело по реализации новых политических курсов, осуществлению правительственной деятельности, проведению государственных мероприятий в военно морской, политической и общегражданской областях жизни республики Соединенных Штатов с такой мудростью и величием, которые уже поражают Европу и принесут нам почести в глазах последующих поколений... Едва ли возможно поработить республику граждан, хорошо знающих свои законы, права и свободы.

В более поздние времена, когда юридическая деятельность в Америке должна была стать скромнее, с ней ассоциировалась гордость «юристов» за свою решающую роль в создании государства и его институтов. Из пятидесяти шести человек, подписавших Декларацию независимости, двадцать пять были юристами; из пятидесяти пяти членов конституционного конвента в Филадельфии тридцать один был юристом; в первом составе конгресса десять из двадцати девяти сенаторов и семнадцать из шестидесяти пяти членов палаты представителей были юристами. Однако вопреки общему мнению это не свидетельствует о значении представителей интеллигенции в создании нашей нации. Американский опыт не порождал благоговейного трепета перед специалистом в области права или какойлибо другой сфере знаний. Рамки профессиональных привилегий в Америке не были четко определены. Американский опыт скорее свидетельствует о распространении юридических знаний среди деловых людей Америки и об отсутствии разграничения между юридической и другими областями знаний в американских условиях. Сколь мало это говорит нам о Джефферсоне — юристесамоучке с кратким сроком ученичества в конторе Джорджа Уита,— если мы станем утверждать, что он был профессиональным юристом!

Значение юриста в Америке ярче всего проявилось на примере жизненного пути Эндрю Джэксона, который в двадцать лет после ученичества, проведенного в постоянных разъездах с выездным судом и под покровительством общительного полковника Джона Стоукса,был объявлен судом в 1787 году «человеком с безупречной репутацией и глубокими юридическими знаниями».

Раннее крушение бастионов вокруг профессионального юридического знания — это ключ к пониманию последующей американской политической жизни. Недоверие к юристам преобразуется в растущее уважение к праву. Американская революция могла быть выражена юридическим языком, так как это был язык образованной части общества. Крупные вопросы американской политической жизни во времена Гражданской войны в XIX веке и «Нового курса» в XX веке выражались юридическим языком — священная проверка на «конституционность» — именно потому, что американцы относились к почитаемым ими юридическим регуляциям как к каркасу, на котором построено их общество. В этом апробировании политических событий юридическими законами проявлялось своеобразное самолюбование,не столь часто заметное у развитых народов. В мире, где мечты становятся явью, общество начало обретать свои подлинные черты, соответствующие его устремлениям.

Американцы: Колониальный опыт: Пер. с англ. /Под общ. ред. и с коммент. В. Т. Олейника; послеслов. В. П. Шестакова. — М.: Изд. группа «Прогресс»—«Литера», 1993. —480 с.