СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО ГЛУБИНКИ

Неизвестный автор имеющего до сих пор важное значение обзора «Американское сельское хозяйство», в котором описывается колониальное сельское хозяйство XVIII века, в 1775 году делает вывод, что «американские плантаторы и фермеры в своем большинстве самые никудышные работники в христианском мире». Это наблюдение было сделано автором в то время, когда Европа находилась на гребне волны аграрной революции, и Англия уже в течение нескольких десятилетий была в центре событий. Усиливающееся в этой стране движение «огораживания» старых общинных земель и пастбищ, которое практиковалось уже длительное время, способствовало появлению более эффективных капиталистических методов хозяйствования. Джетро Талл изобрел приспособление для посадки семян рядами и в своей работе «Коннопропашное земледелие» (1733) ратовал за регулярную вспашку в целях уничтожения сорняков и усиления питания корневой системы растений. Лорд «Турнепс» Тауншенд, внуку которого принадлежит авторство актов Тауншенда, следуя советам Талла, улучшил севооборот. К середине столетия Роберт Бейкуэлл поставил животноводство на научную основу; к концу же века Артур Янг, обладавший острым глазом и отточенным пером, занялся популяризацией этих и других технических новшеств. Крестьяне и мелкие фермеры не спешили менять привычные методы, для ряда же богатых землевладельцев экспериментирование в сельском хозяйстве превратилось в хобби, и в период до начала Американской революции оно вошло в моду по всей стране. Королева Каролина выписала книгу Талла, а Георг II прослушал объяснение системы Талла в своем дворце. Георг III, «Георгфермер», который, как говорят, носил с собой последний выпуск издаваемого Янгом сельскохозяйственного журнала, утверждал, что у Янга он почерпнул гораздо больше, чем у любого другого из своих подданных.

Однако в Америке колониальный период мало что дал развитию ее сельского хозяйства.Джордж Вашингтон, будучи сам достаточно консервативным фермером, в письме к Артуру Янгу от 5 декабря 1791 года описывал положение в Америке следующим образом:

У английского фермера может сложиться презрительное отношение к нашему земледелию или возникнуть жуткое представление о наших землях, когда он узнает, что с одного акра земли собирают не более восьмидесяти бушелей пшеницы; но такой низкий результат можно отнести (а это в большинстве случаев так и есть) за счет того... что цель фермеров нашей страны, если их вообще можно назвать таковыми, не получить от земли, которая дешева или досталась им задешево,все, что она может дать, а максимально использовать рабочую силу, которая дорога; вследствие этого большинство земель были вскопаны, но не обработаны и не культивированы, как полагается, тогда как в Англии, где земля дорога, а труд дешев, фермеры были заинтересованы как можно лучше обрабатывать землю и применять усовершенствования,с тем чтобы собрать большой урожай с маленького участка земли.

Эта оценка была справедливой. Некоторые усовершенствования, например топора и ружья,были сделаны жителями захолустной Америки благодаря их изобретательности, ставшей притчей во языцех. Но многое из того, что мы знаем о фермерах колониальных времен, говорит о преобладании у них провинциального консерватизма. Богатство природы, которое в более поздней истории Америки поощряло дух экспериментаторства, в колониальные годы этот дух расхолаживало.

«Расточительство» — понятие, безусловно, относительное. Для американских колонистов труд был более дефицитен, чем земля; им представлялось более экономичным истощать землю и двигаться дальше, чем тратить ценное время на ее обработку и удобрение. Колонисты посвоему были весьма заинтересованы в экономии, но им были нужны «трудосберегающие» средства. И оказалось, что на первых порах наиболее доступным трудосберегающим средством стало расточительное использование земли. Большая часть преобразований в сельском хозяйстве Англии имела целью сделать старые земли более продуктивными, как правило, за счет больших затрат труда.

Поскольку мало кто из фермеров вел подробные записи, нам предстоит еще многое узнать о распространенных в колониальной Америке методах ведения сельского хозяйства. Но европейцы, путешествовавшие по Америке и пытавшиеся найти там чтото новое, сходились во мнении, что американские методы ведения сельского хозяйства были отсталыми. «Приезжавшие в Америку европейцы, — говорил шведский ботаник Петер Калм о центральных колониях 1748 — 1751 годов, — видели расстилавшиеся между деревьями превосходные богатые земли, рыхлые, как превосходные грядки в огороде. Им ничего не оставалось, как рубить деревья, складывать их и убирать сухие листья. Затем они тут же могли заниматься вспашкой, которая на такой рыхлой почве не составляла большого труда; посеяв зерно, они получали обильный урожай. Этот легкий способ получения богатого урожая избаловал английских и других поселенцев из Европы и толкал их к использованию методов ведения сельского хозяйства, которыми пользовались индейцы... Вот, похоже, где кроется причина, почему сельское хозяйство и наука о нем так несовершенны в Америке, по которой можно путешествовать несколько дней и почти ничего не узнать о земле... за исключением того, что их грубые ошибки и беспечность в отношении будущего дают каждодневную возможность делать всякого рода выводы и учиться на их ошибках. Одним словом, они с одинаковой беспечностью относятся к полям зерновых, лугам, лесам, рогатому скоту и т.д.... они сосредоточены на том, что имеют сегодня, и не смотрят в будущее». Хотя Калм, вероятно, перехвалил природное плодородие почвы и легкость ее первой обработки, он совсем не преувеличил широко распро страненное среди американских фермеров легкомыслие.

Многие другие говорили о поломанных изгородях, хилом, бродящем без присмотра, некормленом и неухоженном скоте. Навозом никто не пользовался. Искусственные пастбища долгое время были редкостью, и немногие фермеры заготавливали корм на зиму. В конце XVII века некий француз, путешествовавший по Виргинии, увидел «поутру несчастных животных, целиком покрытых снегом и дрожащих от холода; для них не было припасено никакого корма. Они глодали кору деревьев, потому что трава была под снегом». Хищники — волки, медведи и дикие собаки — нападали на беспомощные стада; разводить овец поэтому было трудно. Изобилие рыбы и дичи улучшало питание колонистов, но отнюдь не способствовало улучшению сельского хозяйства; английские колонисты из средних и низших слоев не были к тому же и искусными охотниками. Они приехали из страны, где охота была исключительной привилегией знати. Американское разгильдяйство приводило к вырождению английских пород скота. «Свиньи кишели на земле, как паразиты, и к ним часто так и относились», — отмечал Роберт Беверли; их даже не приписывали ни к какому хозяйству. Первые поселенцы постоянно соблазнялись возможностью ухватить то, что давала природа, особенно если это касалось пищи, и,таким образом, освободиться для того, чтобы увеличивать свои капиталы за счет освоения новых земельных участков.

Обилие земли и дичи являлось не единственным фактором, который тормозил развитие американского сельского хозяйства. Человек, занимавшийся в Америке сельским хозяйством, скорее был любителем: «Любой становился фермером... а не механиком или ремесленником, моряком, солдатом, слугой и т.д.; тот, у кого были деньги, покупал землю и становился фермером». Хотя по колониальным меркам английский фермер и мог выглядеть передовым, методы его хозяйствования оставляли желать лучшего в сравнении с теми, что использовали его европейские современники, например немецкие фермеры. Редко способы ведения хозяйства, ввозимые в колонии из Великобритании, оказывались наилучшими.

Приезжающие колонисты применяли любые средства для получения быстрых результатов, не заботясь о том, насколько это истощает землю. Их первой необходимостью было обеспечить себе постоянный источник продуктов питания, и первые уроки земледелия они черпали у аборигенов. Индейская кукуруза, которую европейцы назвали «маисом», оставалась основной зерновой культурой во всех колониях. Хотя индейцы и вывели высокоурожайные сорта, их методы возделывания земли были примитивными; колонисты длительное время следовали их примеру. К тому же беспрерывный посев кукурузы скоро истощил почву. «По их системе земля, ставшая непригодной после выращивания кукурузы, — отмечает автор «Американского сельского хозяйства», — стоила для них не больше, чем небо над головой».

Колониальные войны, которые вспыхивали то и дело, затрудняли землеустройство, увеличивали нехватку рабочей силы и вынуждали американских фермеров оставаться консервативными. «Мы одновременно и военные,и фермеры, — сетовал в 1759 году Джерид Элиот,—условия, в которых мы живем, напоминают Древний Рим—от плуга к войне и от войны назад к плу iy. По его подсчетам, только за один предыдущий год по меньшей мере 5000 мужчин оставили фермы для того, чтобы сражаться с французами или индейцами; «это вкупе с огромными расходами на войну делает небезопасным и неразумным отказ от проторенных дорог ради новых выдумок... когда нет ни рабочих рук, ни лишних денег для выполнения новых проектов или применения неопробованных методов».

Круг проблем, стоявших перед фермерами, от непривычно тяжелой зимы в северных колониях до столь же непривычной жары в обеих Каролинах, был значительно шире, чем в маленькой Англии. И сколь разнообразны были почвы, урожаи и типы климата в Америке, столь же разнообразны были примеры плохого ведения сельского хозяйства. Длящиеся несколько месяцев зимы Новой Англии с промерзшей, покрытой снегом землей сводили к нулю советы английских теоретиков бережливым фермерам использовать зимнее время для подготовки и вспашки полей; у фермера Новой Англии было лишь короткое весеннее время, когда он мог собирать навоз, ставить изгороди и боронить поле. Такой порядок вещей оставался неизменным и не мог быть другим, поскольку низкие урожаи заставляли новоанглийского фермера тратить каждую свободную минуту на очистку дополнительного акра земли, которой вскоре также грозило истощение.

В центральных колониях, в Пенсильвании в особенности, где методы ведения сельского хозяйства могли быть и получше, стремление к чрезмерному расширению — «ухватить за свои деньги как можно больше земли» — было просто разлагающим. Ощущалась большая потребность в рабочем скоте, но его было ничтожно мало, да и колонисты не имели понятия, как за ним ухаживать. «Они очищают какоелибо поле, и у них хватает плугов, скота и людей, чтобы обработать лишь то, что они очистили, и не больше; они держатся за это поле, пока оно дает хоть какойто урожай; когда же земля перестает родить, они очищают новый участок и обходятся с ним подобным же образом... Это неизбежно ведет к тому, что поселенцы тратят половину своего состояния на покупку земли, то есть на оплату взносов за нее провинции: если у человека в кармане сто фунтов и он может на эти деньги должным образом обработать сорок или пятьдесят акров земли, а берет патент на три или четыре сотни акров и взносы за эту землю составляют половину его состояния, его возможности обработать ее, совершенно очевидно, уменьшаются».

Мы уже видели, как выращивание табака в Виргинии привело к истощению почвы и превратило собственников плантаций в спекулянтов землей и какое отражение это нашло в правительстве колонии. Дальше к Ю1у методы ведения сельского хозяйства были еще хуже. Малая плотность населения в Северной Каролине, отсутствие хорошего морского порта усиливали стремление использовать землю и двинуться дальше. В диком лесу можно было добыть камедь, смолу и живицу. Произрастающий в затопленных местах Южной Каролины рис был незнакомой англичанам культурой; его возделывание сталкивалось с проблемами дренажа и ирригации, решение которых было дорогостоящим, и колониальные плантаторы не обладали особым умением их решать. Быстро истощала землю также неизвестная английским фермерам индигоноска.

Широкое разнообразие климата, почвы и культур было само по себе препятствием для согласованных действий по совершенствованию американского сельского хозяйства. Каждый регион должен был извлекать уроки из собственного опыта. Трудности общения внутри страны и нехватка нужных книг были причиной устойчивости применяемых методов. Дорогостоящие эксперименты, например по производству шелка и вина, повторялись заново отчасти изза отсутствия достоверных сведений о предшествующих неудачах. Но самым большим препятствием были абсолютно непривычные условия Америки, в которых многие советы из английских книг становились бесполезными. Как отмечал в 1748 году Джерид Элиот, вообще удивительно, что был достигнут какойто прогресс, «если принять во внимание, что первых поселенцев было мало и они приехали из развитой страны с долгой историей в непроходимые леса и на невозделанные целинные земли, где весь их прежний опыт и знания не могли сослужить им службу: у них не было ни тяглового скота, ни повозок; они оказывались неумелыми почти во всем, с чем сталкивались, — можно сказать, что в определенном смысле они начали заново строить свой мир».

То, что английские агрономы понимали как усовершенствование сельского хозяйства в колониях, не обязательно приводило к улучшению жизни колониальных фермеров. С точки зрения Британской империи, самым желательным было стимулировать производство таких продуктов, как пенька, сахар, индиго, шелк и вино, источники сырья для которых на Британских островах отсутствуют и за которые Британии приходилось платить золотом другим странам. Результаты такого бездумного подхода к сельскому хозяйству колоний мы уже видели на примере Джорджии. Почти в каждой колонии прилагались дорого обходившиеся, но бесполезные усилия для увеличения производства экзотических монокультур. «Есть все основания полагать, что после многих разочарований земли Огайо,наконец,оправдают надежды нации на получение из колоний конопли, — отмечал с оптимизмом автор «Американского сельского хозяйства». — Это именно то, чего мы так долго ждали... Нерадивость такого рода иногда порождает мысли, что виновата страна, хотя вина лежит только на производителе... Их следовало бы обязать ежегодно снабжать флот определенным количеством конопли, производимой в колонии: это заставило бы их обратить большее внимание на эту важную культуру».

Более реалистические и организованные попытки улучшить американское сельское хозяйство предпринимались медленно. Первый значительный труд по американскому сельскому хозяйству появился в Новой Англии в середине XVIII века, когда земли уже не казались столь богатыми и плодородными, а нехватка леса стала проблемой. Шесть эссе преподобного Джерида Элиота, увидевшие свет между 1748 и 1759 годами, были собраны в отдельный том под названием «Эссе о полевом земледелии в Новой Англии, как оно ведется и как оно может вестись» (Бостон, 1760). Внук проповедника Джона Элиота, пытавшегося обратить в христианство индейцев из Нэйтика, коннектикутский священник Джерид Элиот был также ведущим врачом в своей колонии. Многие врачи из Коннектикута прошли его школу. Его долгая деятельность в качестве врачующего священника—«более тридцати лет работы, требовавшей многочисленных поездок»,— дала ему возможность, как он отмечал, накопить сведения для своих эссе и для проведения собственных опытов. «Унция опыта весомее фунта науки», — говорил Элиот. Его эссе внесли мало нового в сельскохозяйственную науку, но он собрал полезные советы по дренажу, севообороту, удобрению, скотоводству и по многим другим вопросам. Элиот усовершенствовал изобретенное Джетро Таллом устройство для высадки семян и приспособил метод Талла к американским условиям. Но даже Элиот, мечтавший о крупном промышленном производстве шелка в Коннектикуте, выступал в поддержку мелких землевладений как лучшего средства защиты границ империи.

Только спустя несколько десятилетий к Элиоту, пытавшемуся внести улучшения в американское сельское хозяйство, присоединились и многие другие. Еще до середины века местные сельскохозяйственные общества Великобритании обобщали опыт фермеровджентльменов и обменивались результатами экспериментов. Однако в Америке организация, понастоящему занимавшаяся совершенствованием сельского хозяйства, появилась только в 1785 году. Ранее Американское философское общество в Филадельфии среди своих задач ставило и эту, но сделано было очень мало. Например, знаменитый отвальный плуг Джефферсона, один из его основных вкладов в развитие сельского хозяйства, появился только в конце века — в 1798 году. Прогресс в американском сельском хозяйстве начался в послереволюционные годы.

Естественно, в этом отсталом колониальном сельском хозяйстве были и исключения. На примере знаменитых нарраган сетских иноходцев с РодАйленда — «некоторые из них проходили милю за немногим больше чем две минуты, т.е. намного меньше, чем за три», — было ясно, что в этой стране вполне возможно выращивать первоклассный скот на экспорт. Немецкие фермеры, прибывавшие в страну в начале XVIII века, главным образом в Филадельфию, чтобы следовать дальше на Запад к плодородным угодьям Пенсильвании и в долину реки Огайо, отличались бережливостью, которая резко контрастировала с небрежностью других американских фермеров. Они сделали знаменитой Конестогскую долину, и не только крытыми массивными, на широко поставленных колесах «конестогскими фургонами», ставшими позднее символом движения на Запад, но и выведенными ими из английской породы «конестогскими лошадьми», которые были лучшими образцами тяглового скота в колониальный период. По наблюдениям Бенджамина Раша, сделанным в конце века, методы немецких фермеров появились в результате учета ими просчетов и ошибок других американских фермеров. «Немецкую ферму можно было отличить от ферм других жителей штата по самым большим амбарам, по простой, но компактной форме их домов, по высоте изгородей, по протяженности фруктовых садов, по плодородию полей, по богатству лугов и, наконец, по достатку и чистоте во всем, что им принадлежало». Эффективная система ведения сельского хозяйства у немцев основывалась на использовании привезенных ими с собой опыта и сноровки. Они просто оставались посвоему консервативными.

Американцы: Колониальный опыт: Пер. с англ. /Под общ. ред. и с коммент. В. Т. Олейника; послеслов. В. П. Шестакова. — М.: Изд. группа «Прогресс»—«Литера», 1993. —480 с.