БОСТОНСКИЕ «РЕЛИГИОЗНЫЕ И ПОЛЕЗНЫЕ КНИГИ»

Основные библиотеки Англии, например университетские библиотеки, собирали свой фонд на протяжении многих поколений; недавно изданные книги там составляли лишь небольшую часть от унаследованных ценностей. Среди книг, закупленных для ввоза в колонии, однако, новые издания занимали более заметное место. Из приблизительно четырехсот книг, переданных Джоном Гарвардом в 1638 году колледжу, которому суждено будет носить его имя, более четверти были изданы после 1630 года. Случалось, конечно, что люди привозили с собой старые семейные собрания, однако количественное соотношение в пользу недавно изданных книг (усугубленное частыми пожарами в колониях, вроде того, что уничтожил Гарвардскую библиотеку в 1764 году) приобрело тенденцию к росту по мере того, как XVIII столетие подходило к концу. Это увеличило важность форм выборочного импортирования, характерных, например, для Бостона.

В первые годы существования Бостона книги представляли собой на удивление многочисленный и доходный товар. В 1686 году, когда городу было всего лишь полстолетия от роду, а его население составляло менее семи тысяч человек, он располагал процветающей книжной торговлей и более чем полудюжиной продавцов книг, из которых по крайней мере один сколотил солидное состояние на этом бизнесе. Сравните с книжной торговлей в наши дни в городах такого же размера,и вы поймете значение книг в жизни Бостона XVII столетия.

Джон Дантон, лондонский продавец книг, который посетил Бостон с деловым визитом в 1686 году, оставил описание события, которое, несмотря на очевидное преувеличение, отражает преуспевающую отрасль книжной торговли. «Я столь же желанный для них, как подкисший эль в летнюю пору; они рассматривают мои доходы как свои потери в соответствии со старой поговоркой, что интерес не солжет». Дантон утверждал, что менее чем за пять месяцев он собрал пятьсот фунтов, причитающиеся ему по старым счетам за книги, продал большой запас книг, который привез с собой, и взял заказы на еще большее количество книг, которые должен был прислать из Англии. Книжная коммерция продолжала процветать: г 1719 году Дэниел Иил отмечал, что биржа, расположенная на месте современного здания законодательного органа штата, была «окружена книжными магазинами», занимающимися процветающим бизнесом.

Позиция Бостона как коммерческого центра давала ему возможность влиять ка литературный вкус и формировать круг чтения соседних колоний. «Другие правительства Новой Англии, — отмечал губернатор Томас Хатчинсон, имея в виду конец XVII столетия, — ...не ввозили английских товаров или почти не ввозили товаров непосредственно из Англии, они снабжались массачусетскими торговцами». Но книжный рынок Новой Англии, хотя в значительной степени и более свободный, чем печатный станок, был также под контролем.

«Старый уличный торговец, — писал Коттон Мэзер в 1683 году, — наводнит эту страну религиозными и полезными книгами, если я буду его направлять, поэтому я буду направлять его и помогать ему в этом, сколько смогу». Энергичный Мэзер и его собратья — правители Бостона приложили усилия, чтобы увеличить приток книг и быть уверенными, что книги эти полезные. Когда в 1713 году Массачусетская ассамблея приняла закон против «уличных торговцев, разносчиков и лоточников», которых признанные торговцы за пределами Бостона подозревали в розничной торговле крадеными товарами (и вмешательстве в их ремесло), Мэзер совместно с бостонскими продавцами книг «обратился к Ассамблее по поводу того, чтобы ее последний закон против разносчиков не помешал уличным торговцам распространять религиозные книги по стране».

После упоминания о «религиозных и полезных книгах» Мэзер тщательно охарактеризовал печатную продукцию, которую властители дум и бостонские закупщики книг импортировали для города и глубинки. Насколько мы можем судить, на бостонском рынке преобладали книги религиозные и дидактические. Интересное тому свидетельство содержится в счетах Джона Ашера, бостонского продавца книг. В 1682 году Ашер получил из Лондона около восьмисот книг, повидимому отобранных для него английским поставщиком. Около половины были религиозными, около одной пятой — романы и беллетристика, почти пятую часть составляли учебники: к другим значительным категориям относилась литература по навигации (60 томов), историческая литература и книги о путешествиях (45 томов) и медицинские книги (12 томов). Такое соотношение должно было представлять мнение лондонского продавца книг относительно вкусов Новой Англии, но аналогичные счета через три года, если судить по ним (в то время Ашер уже сам заказывал книги), свидетельствовали, что бостонская склонность к дидактическому и нехудожественному направлению в литературе была даже сильнее, чем предполагал лондонский продавец книг. Восемьсот томов, которые Ашер сам заказал в тот год, почти поровну делились на религиозную литературу и учебники, и незначительное количество составляли книги других направлений — пятьдесят по навигации, три дюжины юридического характера и не более полудюжины — романы и беллетристика.

Другие сведения наводят на мысль, что религиозная направленность фонда щшг Джона Ашера была весьма типична для Бостона конца XVII столетия и что эта тенденция сохранялась на протяжении нескольких десятилетий. Когда в 1700 году умер Майкл Перри, бостонский продавец книг, инвентарная опись его имущества показала, что из приблизительно двухсот имевшихся в наличии наименований две трети составляла религиозная литература.

Наиболее значительные частные библиотеки принадлежали, конечно же, видным священникам. Самой крупной и внушительной из их числа была библиотека Коттона Мэзера. «Я думаю, — воскликнул полный энтузиазма Джон Дантон в 1686 году, — он является обладателем одной из лучших (среди частных) библиотек, которую я когдалибо видел: мало того, я могу сказать больше и торжественно заявить, что как знаменитая Библиотека Бодли в Оксфорде является предметом гордости этого университета, если не всей Европы (поскольку она превосходит библиотеку Ватикана), так библиотека мра Мэзера — предмет гордости Новой Англии, если не всей Америки. Я уверен, что она является лучшей достопримечательностью, которую я видел в Бостоне». Об этой библиотеке, каталога книг которой мы, к сожалению, не имеем, написал сын Коттона Сэмюел как о «являющей собой, безусловно, наиболее ценную часть семейного достояния», насчитывающей до «7 или 8 тысяч томов наиболее интересных и избранных авторов». Без всякого сомнения, коллекция имела в основном религиозную направленность.

В те ранние годы американской истории Гарвардский колледж попрежнему выполнял предназначение, для которого и был основан, а именно: готовить ученое духовенство для Новой Англии. Почти три четверти томов, оставленных Джоном Гарвардом этому колледжу, были теологическими; поступления, последующие и в течение этого же столетия, подтвердили теологическую направленность. Несмотря на отдельные жалобы (начиная с президента Генри Данстера в 1647 году) на ограниченный характер фонда библиотеки, до конца XVIII века Бостон не располагал значительной коллекцией книг нетеологического содержания.

Даже в 1723 году каталог Джошуа Джи указывал на то, что две трети книг из коллекции Гарвардского колледжа представляли собой теологические и религиозные работы. Больше всего бросался в глаза недостаток современной и художественной литературы. В библиотеке, конечно, имелись произведения Шекспира, Мильтона и менее значительных поэтов, однако читатели должны были рассчитывать только на свои силы, если хотели найти произведения Попа, журналы «Татлер» или «Спектей тор». Во многих отношениях библиотека Гарвардского колледжа не очень отличалась от небольшой библиотеки колледжа на Британских островах, но ограниченность выбора имела большие последствия для Новой Англии, где Гарвардский колледж на протяжении длительного времени определял интеллектуальную жизнь. Эта ограниченность выражала также господствовавшие литературные вкусы общества, поскольку в первую очередь именно священники Новой Англии распространяли сведения о книгах в проповедях и многими другими путями.

Литературные возможности были, несомненно, более ограниченны в Новой Англии, чем в Лондоне, но едва ли более, чем в отдаленных местах на севере или западе Англии. Литературу Новой Англии нельзя сравнивать со всей английской литературой XVII столетия, но лишь с той ее небольшой частью, которую составляла литература пуритан английских провинций. Однако и в этом случае она была тематически ограниченной. В Бостоне XVII столетия ничего не оставалось от ранних, более раскованных и более богатых приключениями веков английской культуры. Книги привозились в Новую Англию, за редким исключением, с определенной целью. Дешевые книжные лавки на Лондонском мосту осмеливались выставлять такой товар, за который продавцу книг в Бостоне последовало бы наказание в виде штрафа или у позорного столба. Различные фривольные, непочтительные, непристойные и неортодоксальные книги, которые просачивались на лондонский рынок, чтобы приятно возбуждать, а иногда стимулировать и обогащать ум, редко находили доро1у в Бостон. Заказы торговцев книгами уныло бедны даже на великие произведения художественной литературы столетия.

Ничто не было более «практичным» в пуританской Новой Англии, чем религия. Пристрастие к прикладной религии вызвало там бурное развитие религиозной литературы, но в то же время ограничило мировоззрение людей. Обстоятельства, которые отделили религиозную литературу, если не всю литературу вообще, от сферы художественной, аристократической и философской, сформировали придирчивое, практическое свойство вкусов. Парадоксально, что тот самый интерес к общественному образованию, которому было суждено превратить Массачусетский залив в одно из самых грамотных и книжных сообществ своего времени, помог также ограничить вкус и интересы колонии в первые годы ее существования. Ибо грамотность рассматривалась там в первую очередь как вспомогательное средство для постижения религии и только во вторую как средство приобретения другого рода полезных знаний. Предполагалось, что «религиозные и полезные книги» являли собой полный ассортимент книг для образованного человека. Книги «для удовольствия и развлечения», многие из которых принадлежали к лучшим произведениям английской литературы, не вписывались в эту схему.

Для того чтобы отвечать за свое спасение, чтобы увидеть слово Господне самому, а не глазами священника, человек должен был уметь читать. Суд высшей инстанции колонии Массачусетского залива (11 ноября 1647 года) разъяснял:

Главный замысел старого обманщика Сатаны заключается в том, чтобы не дать людям познать Священное Писание, сохраняя его, как в прежние времена,на незнакомом языке, убеждая людей в теперешние времена не учить языки, чтобы по крайней мере истинный смысл и значение оригинала могли быть затуманены фальшивым блеском, исходящим от обманщиков, рядящихся в обличье святых. Чтобы знания не были погребены со смертью наших духовных и кровных отцов, Господь помогает нашим усилиям.

Поэтому в юрисдикции каждого церковного прихода, как только Господь увеличит там число домовладельцев до пятидесяти, немедленно назначить человека для обучения чтению и письму детей, которые обратятся к нему...

Основным учебником обязательного общественного обучения в Массачусетсе был «Новоанглийский букварь», который незадолго до конца XVII столетия стал учебникомбестселлером Новой Англии. В течение последующих полутора веков было продано более трех миллионов экземпляров. Ему суждено было стать проводником грамотности для Новой Англии и даже для части других колоний, подобно словарю Ноа Уэбстера в синем переплете,занявшему позднее такое же место в жизни молодой нации. Но в то время,как тексты Уэбстера были предназначены для формирования всесторонне грамотных людей, говорящих и пишущих на одном и том же языке, «Новоанглийский букварь» имел более догматическую цель. С того самого дня, когда ребенок в Новой Англии выучил алфавит и прочел первый слог в своем букваре, он был вынужден впитывать истины, которым следовало его общество.

Обучение стало в какойто степени более светским после Революции. В XVIII веке рифмованный алфавит от «Адама» до «Якова» иногда уступал место алфавиту от «арбуза» до «ямы». Вместо того чтобы, как раныые,призывать детей учиться читать для постижения Библии и Царства Небесного, к концу XVIII столетия некоторых из них предостерегали:

Только грамотные дети Будут выезжать в карете.

Тем не менее это были незначительные изменения; твердая религиозная основа — Апостольский символ веры, «От че наш» и коечто из Катехизиса — прочно вошла в XIX век, когда «Новоанглийский букварь» был окончательно поглощен орфографическими словарями и почитателями Ноа Уэбстера.

С десятилетиями XVIII века сильный практический и дидактический дух ослабевал даже в Новой Англии. Там, как и повсюду в колониях,со временем ассимилировались вкусы, поскольку в большинстве колоний на книжную культуру оказывали решающее влияние состоятельные горожане. Эти местные аристократии были коммерческими по происхождению, а так как коммерция процветает на взаимообмене, то культура всех американских прибрежных городов в XVIII веке стала более однородной. Во второй половине столетия институты распространения книг — продавцы, частные библиотеки и библиотеки колледжей — были дополнены «общественными библиотеками» (типа книжного клуба, созданного Франклином в Филадельфии, члены которого платили взносы за право брать книги), коммерческими и публичными библиотеками с выдачей книг на дом. Эти библиотеки были в гораздо меньшей степени теологическими, они предлагали читателям выбор книг по истории, литературные тексты, книги о путешествиях, юридические и научные труды, беллетристику — выбор достаточно широкий, чтобы удовлетворить вкусы городских жителей повсюду в Северной Америке.

Но прежняя характеристика книжного Бостона — узкопрак тический дух — сохранялась длительное время. Если бы его литературная культура была более гибкой, менее насыщенной нетерпимым провинциальным пуританизмом. Бостон мог бы стать культурной столицей, которая, возможно, дала бы иной поворот всей американской интеллектуальной жизни.

Американцы: Колониальный опыт: Пер. с англ. /Под общ. ред. и с коммент. В. Т. Олейника; послеслов. В. П. Шестакова. — М.: Изд. группа «Прогресс»—«Литера», 1993. —480 с.


2006-2013 "История США в документах"