БЛАГОТВОРИТЕЛЬНАЯ КОЛОНИЯ

Лондонские филантропы пытались осуществить в Джорджии Европейскую Мечту. Невозможное в Европе интересовало их гораздо больше, чем то, что было осуществимо в Амерйке. В Джорджии, какой они хотели бы ее создать, отражались представления англичанина об идеальной колонии — защитнице владений Англии,прибежище лондонских обездоленных и без работных,поставщике ценившихся субтропических товаров. Конечно, в некотором смысле мечты пуритан Новой Англии и пенсильванских квакеров также были порождены европейским опытом, хотя они и отличались большей — теологической — широтой.

Никакие черты английской действительности XVIII века не ценились в ту пору так высоко, как безопасность жизни и иерархическая зависимость людей друг от друга Чувство безопасности сопутствовало всей жизни англичанина, уверенного в незыблемости отношений, связывавших его с другими людьми. Сквайры Олверти и Вестерн из филдинговского «Тома Джонса» — характеры, вполне отражающие условия безопасности, в которых проживал средний класс англичан, по возможности делившийся этими условиями с зависимыми от него классами. Фигура дородного сквайра — мирового судьи, стол

па респектабельности, благодетеля округи, покровителя слабых и защитника интересов страны — не только писательская выдумка. Обратной стороной безопасности, которую такой сквайр воплощал, была зависимость. Честный крестьянин зависел от сквайра, сквайр — от высокородного лорда,приход ский священник — от епископа, писатель — от своего покровителя, даже благородный граф Эгмонт зависел от сэра Роберта Уолпола и от короны как источника доходов и почестей. Все это и тысячи других зависимостей сообщали жизни англичан безопасность и удобство, которыми пользовались многие. Конечно, такого рода система требовала от каждой из сторон согласия на роль, отводившуюся ей другими. Ничто, пожалуй, не было столь характерно для английской действительности и в большей мере не отличало ее от жизни Нового Света, как этот набор хорошо отлаженных взаимоотноше ний.Кроме согнанных с земли огораживаниями и отдельных бродяг, все люди знали, что от них требуется; выполняя эти требования, они могли рассчитывать на респектабельную жизнь, уготованную им судьбой.

Тех же, кто запутался в этой древней паутине, Америка влекла к себе возможностью освобождения.Беседуя с будущими эмигрантами, Франклин не обольщал их патерналистскими подачками со стороны будущих нанимателей — он обещал им переменчивость и текучесть американской жизни со всеми теми возможностями, которые она перед ними открывала Как раз такого рода открытость вдохновляла Кревкера позже в этом же столетии: в Америке подневольный европеец становился хозяином своей судьбы — естественно, не без некоторой для себя опасности,—но именно это и делало из него американца. Особенностями его жизни в Америке становились риск, случай, независимость, инициатива, настойчивость, мобильность и необходимость не упускать предоставляемых возможно стей.Америханцу не мог быть навязан даже чисто американский идеал равенства

Однако в Джорджии поселенцы попали в полную зависимость от своих благодетелей и сильно тяготились ею. Общеизвестно, что вкладчик капитала всегда стремится к получению прибыли, в то время как благодетель преследует абстрактные цели. Вкладчиков не особенно заботит, каким образом ведутся дела на предприятиях, лишь бы они приносили хороший доход. И напротив, свои дивиденды благодетель получает из самого способа, пользуясь которым он лично творит добро. Попечители Джорджии не были исключением из этого правила

Уже сама хартия колонии предусматривала исключительно филантропические цели ее основания. Ни один попечитель не мог занимать там официальную должность или владеть землей. Попечители вообще были лишены права извлекать из колонии какуюлибо выгоду. Всю свою деятельность они направляли только на пользу поселенцам и державе. Несмотря на бурю обвинений в их адрес, нет никаких оснований полагать, что ктолибо из них своими действиями нарушил хотя бы дух этих правил.

Попечители вложили в свое предприятие немалую сумму личных средств. Оглторп однажды при случае заявил, что не только «отдал делу основания колонии всю жизнь, здоровье» и доброе имя, но в течение первых пяти лет вложил в нее 3000 фунтов из своих собственных денег; к 1744 году он потратил, главным образом на военные нужды колонии, более 90 ООО фунтов, которые впоследствии были ему возвращены единогласным решением парламента. Народ Англии также делал многочисленные мелкие вклады, не надеясь получить их обратно. ЛЬрд Эгмонт отмечал в своем дневнике, как однажды вечером в июне 1733 года неизвестное лицо вручило ему через посыльного 30 фунтов на помощь беднякам Джорджии. Во всех английских церквах произносились проповеди с призывом помочь колонии. С различными предложениями к попечителям обращались многие. Пример тому — поступок сэра Эдварда Дебувери. Его отец отказал в своем завещании на благотворительные цели сумму в 500 фунтов. Дебувери не только отдал ее попечителям, но и вручил им приблизительно такую же сумму от себя лично. Собранные по подписке в первые восемь лет существования колонии 18 000 фунтов свидетельствуют о благожелательном и заинтересованном отношении к ней со стороны сотен прихожан, не забывавших положить на церковную тарелку и свою скромную лету в несколько шиллингов.

Но нужно было неизмеримо больше. Проект столь широкого размаха не мог финансироваться лишь за счет частной благотворительности. Филантропические цели, а также важное для империи военное значение колонии побуждали членов парламента прибегать к неоднократному прямому субсидированию — общая сумма средств, выделенная Совету попечителей за все время его существования,составила более 130 000 фунтов. Никогда ранее — за исключением ассигнований на чисто военные расходы —британское правительство не поддерживало за счет общественных средств ни одну из своих колоний.

Однако субсидии имели одно очень важное последствие. Поскольку общественные расходы Джорджии покрывались деньгами, которые давали частные благотворители, и государственными ассигнованиями из Англии,вводить в колонии налоги не было никакой необходимости, так же как не было необходимости и создавать в ней представительную ассамблею, которая бы взимала эти налоги. Таким образом, на много лет в Джорджии отпала основа для самоуправления. Ее поселенцы могли сидеть по тюрьмам Лондона или бродить по его улицам без работы, здесь же они были иждивенцами общества. И, как лица, находящиеся под опекой, не имели права жаловаться.

Исходя из собственных представлений о нуждах колонистов, сидящие в Лондоне филантропы всячески старались удовлетворить их. О мере таких стараний можно судить по «Правилам на 1735 год» в записи Фрэнсиса Мура, интенданта Совета:

Попечители намерены в этом году основать новое графство и построить в Джорджии новый город.

Всем посылаемым в Джорджию за счет благотворительности лицам будут выданы каждому мужчине— шинель, мушкет и штык, топор, молоток, ручная пила, совковая или штыковая лопата, широкая мотыга, узкая мотыга, бурав, струг, железный горшок и два ухвата к нему, сковорода и для каждого населенного пункта или деревни — общественное точило. Каждый работник в колонии получит на содержание в течение одного года (в определяемом попечителями количестве и в то время, когда они сочтут это нужным) 312 фунтов говядины или свинины, 104 фунта риса, 104 фунта кукурузы или гороха, 104 фунта муки, 1 пинту крепкого пива в день, когда работник трудится, и ни в каком ином случае, 52 кварты черной патоки для варки пива, 16 фунтов сыра, 12 фунтов масла, 8 унций специй, 12 фунтов сахара, 4 галлона уксуса, 24 фунта соли, 12 кварт лампового масла, 1 фунт бумажной пряжи и 12 фунтов мыла.

Для матерей, жен, сестер или детей работников в течение одного года, то есть каждому лицу в возрасте двенадцати лет и старше,назначается следующее содержание (выдаваемое в указанном порядке): 260 фунтов говядины или свинины, 104 фунта риса, 104 фунта кукурузы или гороха, 104 фунта муки, 52 кварты черной патоки для варки пива, 16 фунтов сыра, 12 фунтов масла, 8 унций специй, 4 галлона ухсуса, 24 фунта соли, 6 кварт лампового масла, полфунта бумажной пряжи и 12 фунтов мыла.

Каждое лицо в возрасте старше семи лет и моложе двенадцати считается половиной души и получает половину указанного содержания.

Лицо в возрасте старше двух лет, но моложе семи считается одной третьей души и получает треть указанного содержания.

Попечители оплачивают им доршу из Англии в Джорджию; в пути будут даваться каждую неделю: четыре дня — говядина, два дня — свинина, один день—рыба...

Условия иммиграции в Джорджию больше напоминают отбывание срока в образцовопоказательной тюрьме или же службу в армии наемников,чем жизнь в колонии свободных людей, отправившихся в новый мир на поиски своего счастья.

От деловых бумаг попечителей и Совета (правления Джорджии, собиравшегося в Лондоне) исходит густой и зловонный чад патернализма. Томас Костой, официальный интендант колонии, по дошедшим сведениям, публично заявил, что у колонистов «нет ни земли, ни прав, ни собственности. Что попечители дали, то они могут и забрать». Когда офицер колонии совершал ка хойнибудь храбрый поступок, не предусмотренный должностными обязанностями, Оглторп призывал вознаграждать его лишь по той причине, что «общество не устоит, не вознаграждая тех, кто исправен, и не наказывая виноватых». Колонисты Саванны не могли нанять даже учителя или повитуху, ибо для этого нужно было вносить соответствующую компенсацию в годовой бюджет, что и делалось — попечителями. Даже приобретение обыкновенной кастрюли или покупку материала на корсеты для двадцати шести женщин, переселившихся в Джорджию из Зальцбурга, те проделывали с помпой. Одним словом,попечители взяли на себя управление каждодневной жизнью людей, едва им известных и живущих в стране, которую они даже не видели.

«Все решения правления будут справедливы, — единодушно заявил Совет на своем заседании в июле 1735 года, — и люди должны верить нам». Подобное высокомерие, или же в лучшем случае снисходительность,со стороны управляющих порождало чувства зависимости или раздражения в управляемых. Поселенцы Джорджии жаловались на пищу, кров и инвентарь, они дожидались или требовали исправления недостатков от добрых дядей, живущих в далеком Лондоне. Через год гарантированного полного обеспечения поселенцы, на своей шкуре испытав, что жизнь на новом месте, как оказывается, совсем не легка, потребовали от попечителей продления срока страховки еще на двенадцать месяцев. Тем не оставалось ничего иного, как согласиться. И чем больше старались они ублаготворить и обеспечить всем необходимым колонистов, тем на более дальний срок отодвигалась пора полной самостоятельности Джорджии.

В 1739 году лорд Персиваль уже осознавал грядущие финансовые затруднения, неминуемые в том случае, если политика патернализма не будет прекращена. Спонсоры колонии все глубже и глубже увязали в делах своего предприятия, в то время как колонисты не обнаруживали никаких признаков начинающегося преуспеяния и не подавали в этом отношении нихаких надежд. Очутившись в Джорджии, бедные английские горожане страдали не только по причине своей слабохарактерности, но и от отсутствия навыков,необходимых человеку, живущему среди дикой природы. В конце концов, попечители вынуждены были признать: бедняки, «бесполезные в Англии, повидимому, одинаково бесполезны и в Джорджии».

Американцы: Колониальный опыт: Пер. с англ. /Под общ. ред. и с коммент. В. Т. Олейника; послеслов. В. П. Шестакова. — М.: Изд. группа «Прогресс»—«Литера», 1993. —480 с.