ТИРАЖИРУЯ МОМЕНТ

Среди более поздних форм, в которых в Америке происходило сглаживание различий сущего, ни одна не была столь примечательной, как изменившееся значение момента. «Ускользающее мгновение» было поэтическим клише, потому что ничто не было более очевидным, чем то, что этот миг никогда не удастся вернуть. Или, как сказал о том же Джон Донн:

Неповторимость мгновения была сокровенным смыслом жизни — и смерти. Говорить о ней было все равно что иными словами говорить о том, что человек смертен. Поскольку только лишь Бог вездесущ, он мог одновременно быть везде и всюду. Он не был ограничен пространством и временем, так же как не был ограничен погодой или временем года. Только лишь Бог мог видеть события так, будто бы они всё еще происходили или будто они все произошли одновременно. Только Бог мог видеть движущиеся тени умерших и слышать их голоса. Теперь все это мог делать человек.

В прежние времена человек познавал самого себя через то, что он не мог осуществить. «Искусство, — говорил Гёте, — основывается на ограничении». Какой новый смысл могли американцы обнаружить в жизни, если они разрушили былые рамки? История была попыткой человека приспособиться к тому, с чем он ничего не мог поделать. Американской истории XX века предстояло в большей мере, чем когдалибо прежде, испытать способность человека приспособиться ко всему тому новому, что он теперь делать мог.

Америкацы: Демократический опыт: Пер. с англ. /Под общ, ред. и с коммент. В.Т. Олейника. — М.: Изд. группа «Прогресс» — «Литера», 1993. — 832 с.