ПРОЛОГ К ВНЕШНЕЙ ПОМОЩИ

Привлечение миссионерского духа на службу американскому патриотизму совершилось в 1899 году во время поминальной службы в Бостоне, когда госпожа Джулия Уорд Хау, аболиционистка в прошлом, а ныне руководитель движения за избирательные права женщин, ехала в одной карете с бывшим конфедератом, генералом Джозефом Уилером, который был добровольцем в испаноамериканской войне. Они вместе пели сочиненный госпожой Хау «Боевой гимн республики» в честь крестового похода против испанской тирании. Через полвека генерал Эйзенхауэр назвал свои записки о второй мировой войне «Крестовый поход в Европу».

С самого начала американцам очень не хотелось считать, что их переселение, их территориальные захваты, их дипломатия и их войны не имели высшей цели, и они определяли эту цель как «миссию». В Северной Америке некоторые английские колонии были основаны с прямой миссионерской целью обращения ту земцевязычников, но так было повсюду в Британской империи. Например, английская ОстИндская компания относилась к миссионерам враждебно, опасаясь, что они вызовут недовольство туземцев и помешают коммерческой выгоде. Видимо, старейшая в мире зарубежная протестантская миссия была основана в 1649 году Джоном Элиотом, апостолом индейцев, для распространения Евангелия в Новой Англии. И в Англии, и в Америке возрождение религиозных движений в XVIII веке, которое открыли Джон Уэсли, Джордж Уайтфилд и другие, создало новое миссионерское движение. В отличие от прежних миссий, католических или протестантских, это движение получило поддержку в виде небольших добровольных пожертвований в странах, откуда пришли миссионеры.

Новейшее протестантское миссионерское движение так же отличалось от прежних религиозных миссий и источником средств, и характером деятельности, как гигантские демократа, зированные современные акционерные общества от своих ближайших предшественников. Корни помощи иностранным государствам, корпуса мира и многочисленных институтов глубоко спрятаны в традициях американского миссионерства, которое достигло своего расцвета в XIX веке.

Сэмюел Джон Миллс, отецоснователь американских дипломатических миссий, родился в Коннектикуте в 1783 году, в тот самый год, когда был заключен мир с Англией. Как и некоторые другие великие проповедники и завоеватели, он не был человеком глубоких знаний и высокого интеллекта. Даже друзья описывали его как человека «неуклюжего, с неловкими манерами и каркающим, лишенным тембра голосом». Но он обладал глубокой целеустремленностью, великой дальновидностью и неутомимой энергией, которые за недолгие тридцать пять лет его жизни сделали его американским героем. Будучи сыном деревенского пастора, он с детства воспринял веру в предопределение, в греховную природу человека и силу, божественной благодати. Когда к пятнадцати годам ему все еще был неведом опыт духовного обращения, он впал в тоску: «Жаль, что Бог меня создал»; он познал «все глубины ада». Но однажды в восемнадцать лет, по рассказам самого Миллса, гуляя по лесу, он вдруг пережил обращение, увидел Господа во славе, подчинил

Господу свою волю, позабыл о себе и стал «желать собственного проклятия ради Господней славы». Полный решимости посвятить свою жизнь «евангельской проповеди спасения бедным язычникам», он поступил в Уильямсколледж, где впервые возглавил движение за религиозное возрождение. Однажды, в ав хусте 1806 года, когда был на первом курсе, он собрал для молитвы четырех своих сокурсников в роще, неподалеку от здания колледжа, которая, по миссионерскому преданию, была местом чудесного рождения широко распространившегося американского миссионерского движения. Когда хроза заставила пятерых друзей спрятаться в стог, Миллс, вдохновленный недавним уроком географии, посвященным Азии, предложил товарищам основать религиозные миссии в Индии. «Мы сможем это сделать,—сказал он,—если станем это делать». На основе этого общества, известного как «Партия стога», Миллс уже на последнем курсе организовал «Общину собрать»». Как многие другие университетские братства, это было секретное общество, его устав был зашифрован, и даже его существование нужно было скрывать. Объяснялась эта секретность тем, что таким образом исключалась возможность обесславить миссионерское движение в случае неудачи «Партии стога».

«Собратья» распространяли свое движение в других университетах. Миллс в течение нескольких месяцев изучал теологию в Йеле, где познакомился с молодым гавайцем Генри Оубукайа. Будучи только семнадцати лет от роду, Оубукайа остался сиротой во время одной из гражданских войн на Гавайях и начал постигать жреческую науку языческого гавайского культа. Но став каютюнгой на корабле, приписанном к порту НьюХейвен, он, очутившись в этом городе, встретил дружеское участие со стороны молодого преподавателя Йеля. Миллс взял его под свою опеку, отправил в Литчфилдское училище, а затем устроил в Эндоверскую богословскую семинарию в Массачусетсе, которая стала штабквартирой Миллса и его «собратьев». В 1810 году молодой Миллс, которому не терпелось начать действовать, выступил перед собранием конгрегационалистских церквей Массачусетса с призывом к организации миссий по всему свету. В результате в том же году был создан Американский совет уполномоченных по делам миссий за рубежом. В 1812 году Американский совет отправил десять миссионеров в Калькутту и нескольких миссионеров на Цейлон и, таким образом, стал ядром американского миссионерского движения, которое не имело себе равных в количестве добровольных помощников и размерах помощи. К 1820 году Американский совет отправил уже 81 миссионера. А секретная «Община собратьев», созданная Миллсом, в течение века выросла в Студенческое добровольное общество зарубежных миссий, которое приняло в свои ряды тысячи молодых миссионеров и стало прообразом корпуса мира и других молодежных движений.

Сам Миллс не был в числе первых зарубежных миссионеров, поскольку считалось, что он необходим в Америке для привлечения новых миссионеров. Но когда в 1812 году он закончил духовную семинарию, отечественные миссионерские общества послали его на американский Запад для изучения религиозной ситуации. После двух продолжительных путешествий, проделанных пешком и на лошади по пустынному бездорожью, он сообщил о возмутительном «религиозном упадке». После его сообщения было создано Американское библейское общество. Он также помогал в организации миссий в Мексике и Южной Америке. Затем Миллс изучил религиозную ситуацию в недавно возникших городских трущобах, особенно в Нью-Йорке. Всегда выступая против рабства, в 1816 году он способствовал созданию Американского колонизационного общества (получившего поддержку среди прочих и Томаса Джефферсона, Генри Клея и Эндрю Джэксона), которое, помимо содействия освобождению негров в Соединенных Штатах, стремилось создать в Африке колонии американских негров и «принести туда блага религии и цивилизации». Он поехал в Африку, помог выбрать место для поселения и вел переговоры с африканскими вождями о выделении территории, которая впоследствии стала Либерией. В 1818 году по дороге домой Миллс умер от лихорадки на борту корабля, и тело его было предано волнам.

Миллс оставил после себя сильную организацию американских миссий и представление о перспективах. Для движения за создание зарубежных миссий он был тем же, чем Джон Джэкоб Астор был для меховой торговли, — основателем и организатором par excellence .

На службе американских зарубежных миссий, которые открывались на всех континентах и в Америке и пользовались поддержкой миллионов, состояли и другие выдающиеся таланты. Среди них был блестящий и очаровательный Адонирем Джадсон, который вступил в «Общину собратьев» в Эндовере. Он был послан в 1812 году Американским советом в Калькутту в составе первой миссии и на корабле изучал богословские труды по вопросу о крещении, готовясь к встрече с английским миссионером — баптистом Уильямом Кэри. Джад сон и его жена были обращены в баптистскую веру, он отказался от службы в Американском совете (который был конгрегациона листским) и направил все силы на открытие Миссионерского союза американских баптистов, став его первым миссионером. Джадсоны отправились в Бирму, с самого начала бывшую их излюбленным полем деятельности, там они изучили бирманский язык и начали свое поприще, замечательное более материальными лишениями и научными достижениями, чем успехами в обращении неверных. Когда началась водна между Англией и Бирмой, Джад сон, и так ослабленный малярией, был посажен в бирманскую тюрьму, где его пытали, били и более года держали в тяжелых кандалах. Жена и две маленькие дочери Джадсона умерли во время этих преследований, но он продолжал исполнять свой долг миссионера вплоть до своей смерти в 1850 году. За двадцать лет работы в Бирме Джад сон проповедовал на бирманском языке, перевел на бирманский всю Библию, написал труд по грамматике и почти закончил составление бирманскоанглийского словаря. Хотя Джадсону потребовалось почти пять лет, чтобы обратить своего первого бирманца, перед смертью он был наставником 163 бирманских миссионеров, а бирманская церковь имела приход в семь тысяч человек.

Почти везде обращение неверных происходило медленно. Один миссионер за одиннадцать лет работы в Африке имел на своем счету только одного обращенного. За двадцать один год существования маратхийской миссии в западной Индии число погибших миссионеров превышало число обращенных.

Но значение деятельности американских миссионеров в других странах отнюдь не исчерпывалось простым религиозным обращением. Миссии стали средством освящения американской демократии и «американского образа жизни», и в течение XIX века усилиями миссионеров американские обычаи приобрели незыблемость религиозного догмата. Вокруг образования, которое становилось мирским культом, была сосредоточена деятельность зарубежных миссий. Американские миссионеры доносили свою проповедь образования до всех уголков мира. Они основывали разнообразные школы на американские деньги, которые поступали к ним миллионами долларов и миллионами Центов. Например, Джон Франклин Гаучер, методистский священник из Пенсильвании, который женился на богатой наследнице из семьи первых поселенцев Мэриленда, предоставил средства на строительство женского колледжа в Балтиморе (впоследствии названного Гаучером), а затем продолжил свою просветительскую миссию на Дальнем Востоке. В 1880-х годах он оказывал финансовую поддержку 120 национальным начальным школам в Индии, основал первую христианскую школу в Корее, содействовал открытию миссионерских колледжей в Китае и Японии. К 1904 году он уже потратил четверть миллиона долларов на эти проекты.

Одним из самых замечательных и искушенных американских миссионеровпросветителей был Сайрус Хэмлин, сын фермера из Мэна, который вступил в жизнь учеником серебряных дел мастера. Он сначала самостоятельно готовился стать священником, потом посещал колледж Боудена, а потом три года учился на миссионера в духовной семинарии в Бангоре. Американский совет отправил его в Турцию, чтобы он открыл там школу. В 1840 году он основал школу в Бибеке, пригороде Константинополя, и руководил ею в течение двадцати лет. «Почти все наперекосяк, — замечал Хэмлин, — в малознакомых обществах, где приходится работать миссионерам». По этой причине, утверждал он, мирские и церковные задачи миссионеров неразделимы. Работа там, где нужно все «приводить в порядок», была под силу только американскому христианскому миссионеру. Он проповедовал совершенно новый образ жизни, стремясь не только обратить отдельных людей, но и приобщить язычников к лопате и плугу, к использованию векселей и к организации цивилизованной жизни в целом, чтобы ускорить «переход от язычества к цивилизации, от полной и безнадежной нерадивости к трудолюбию, от звериной жизни к христианской зрелости».

Несмотря на насмешки своих соратниковмиссионеров, Хэмлин обучал своих армянских воспитанников на Босфоре делать железные печи и «налаживать хитроумные американские крысоловки». В 1847 году, когда армянский профессор, который приехал в Турцию помочь правительству открыть горную школу, пытался построить телеграфную линию, части телеграфного устройства изготавливались в мастерских семинарии Хэмлина. Он также помог организовать демонстрацию телеграфа султану (одна станция была установлена в тронном зале, а другая — в дальнем конце дворца). Восхищенный султан восклицал: «Ма салла! Масалла!» («Слава Аллаху!»), а потом в знак благодарности, послал Сэмюелу Морзе императорский диплом и усыпанный алмазами орден, первый, когдалибо полученный Морзе. Через шесть лет Крымская война заставила турок установить в стране первый телеграф для связи с миром. Во время Крымской войны, когда Хэмлин увидел груды зараженных насекомыми английских армейских мундиров, он использовал пустые пивные бочки для изготовления простейших стиральных машин, тем самым предоставив турецким женщинам работу, а солдатам — чистую одежду.

Намереваясь сделать своих учеников самостоятельными, Хэмлин открыл пекарню, которая вскоре стала процветать на изготовлении «протестантского хлеба». Преодолев сопротивление своих соратниковмиссионеров, которые страшились «обмирщения миссионерской деятельности» в результате работы пекарни, Хэмлин первым приобщил турок к хлебу на добрых хмельных дрожжах и попутно установил новую рыночную норму, поскольку каждая булка весила немного больше, чем требовалось по закону. Однажды в 1856 году, когда Кристофер Райнлендер Роберт, богатый нью-Йоркский торговец и железнодорожный магнат, посетил Константинополь, его внимание привлекло идущее вдоль берегов Босфора судно с восхитительно благоухающим грузом. Узнав, что это был «протестантский хлеб» Хэмлина, Роберт навестил миссионера, и так началось сотрудничество, в результате которого возник Колледж Роберта. Этот новый миссионерский колледж открылся в 1863 году в Би беке, в 1871 году его ученики переехали в огромное новое здание на берегу Босфора, где это учебное заведение процветало во второй половине XX столетия.

Колледж Роберта, организованный Хэмлином на средства Роберта, готовил государственных деятелей для всего Ближнего Востока, согласно пророческому совету Хэмлина относительно реформы Оттоманской империи: «Мир, время и образование!» Когда Хэмлин вернулся в Соединенные Штаты и обратился к богатым американцам за финансовой помощью колледжу, ему удалось добиться небольших подписных взносов в 100 долларов и меньше, но все же он не смог получить необходимых ему крупных пожертвований. «Они (богатые),—писал он,—не любят выворачивать карманы. У них полно денег, но они звереют, когда их просят отдать. Как может дать чтонибудь человек, чей годовой доход составляет 40 ООО долларов, если он привык тратить на жизнь 45 ООО. Он и так вынужден экономить 5000 долларов в год».

Американцы основывали другие миссии: школы, колледжи, больницы и церкви — на всех континентах. Многие благотворители, как приличия ради выражались их современники, были «более знамениты тем, как они распорядились своим богатством, нежели той деятельностью, в результате которой они его достигли». Незадолго до Гражданской войны один нью-Йоркский торговец предоставил пятидесяти миссионерам бесплатный проезд в Китай, а затем пожертвовал им корабль, чтобы они могли распространить восемнадцать тысяч томов христианских сочинений. Один коммерсант из квакеров оставил 10 ООО долларов на создание англиканской миссии в Либерии. Бывший конфедератский священник, сделавший себе состояние на литературе для воскресных школ, направил более 100 ООО долларов на религиозную деятельность, в том числе на создание школы для девочек в мексиканском штате Коауила. Богатая нью-Йоркская семья Доджей пожертвовала средства на содержание Американского университета в Бейруте. Банкир из Нового Лондона в 1889 году вложил значительную сумму в организацию научной аспирантуры в Университете Досиса в Киото, Япония. Были и многие другие.

К 100-летию Американского совета уполномоченных по делам миссий за рубежом в 1910 году председатель совета Сэмюел Биллингс Кейпен сам стал олицетворением нового американского миссионерского духа. Родившись в Бостоне в бедной семье, он начал свою трудовую деятельность посыльным в фирме, торгующей коврами, с годовым заработком в 75 долларов, затем стал в этой фирме компаньоном и нажил состояние. Хотя сам он не поднялся выше средней школы, но был поборником образования и приложил много усилий, чтобы внедрить «деловые» методы в образование и благотворительность. Он сделал прибыльное предприятие из издательства воскресной школы конгрегациона листов, ввел уроки труда в Бостонском школьном комитете (1888— 1893), содействовал упрощению управления и разработал строительную программу. Он стал председателем совета попечителей Колледжа Уэлсли. Выгодная коммерция и крепкая вера, как проповедовал Кейпен, дополняли друг друга и были неразделимы. Основным залогом успеха в обеих областяхбыла «преданность» — «такая сознательность, которая будет безукоризненно выполнять самую незначительную работу; такая верность, которая будет выметать изпод ковра и из углов или которая будет выбивать скромный ковер за десять миль от Бостона так же тщательно, как шикарный ковер на Биконстрит; которая будет так же усердно пытаться продать клеенку в подвале, как и дорогие ковры из Уилтона в главном торговом зале».

По мнению Кейпена, материализм угрожал американской цивилизации. «Коммерция проникает всюду, а коммерция без

Христа — это проклятье. Это значит и оружие, и работорговля, и спиртное». Он отмечал, что Соединенные Штаты тогда экспортировали более миллиона галлонов рома общей стоимостью в 1,5 миллиона долларов и почти все это шло в Африку.

Но удачливый христианский миссионер совсем не враг коммерции и, как говорил Кейпен, обязательно создаст потребителей: «Когда наши миссионеры в 1820 году приехали на Гавайи, местное население стояло лишь на одну ступеньку выше животных. Под воздействием учения миссионеров и под влиянием христианства их развитие шагнуло так далеко, что через двадцать лет их торговля с Соединенными Штатами, в соответствии с таблицами, которые я недавно изучил в Бостонской торговой палате, представляла из себя следующее: импорт — 227 ООО долларов, экспорт — 67 ООО долларов, общий объем торговли с островами — 294 ООО долларов». В Турции он отметил продажу десяти хлопкоочистительных машин в одной местности, ста веялок в другой. Он рассказал, как один пастор не мог убедить своего прихожанина, богатого производителя плугов, оказать финансовую поддержку зарубежным миссиям, пока прихожанин не съездил в далекую страну, где миссионеры создавали спрос на христианство и на плуги. Промышленник развил там такую коммерцию, что в результате на его средства стали содержаться четыре миссии, но спрос на плуги оказался так велик, что вознаграждение, которое получали миссионеры, составляло малую толику его общей прибыли.

В 1910 году Кейпен заявил Совету зарубежных миссий: С нами весь коммерческий мир; он все больше и больше признает собственную выгоду, которая открывается везде с приходом мира к христианству. Когда язычник становится чадом Господним и меняет свою внутреннюю сущность, он хочет, чтобы его внешнее существование было соответствующим; он хочет иметь христианское платье, и христианский дом, и христианский плуг, и все остальные вещи, которые отличают христианскую цивилизацию от жалкой и ничтожной жизни язычников. Коммерсанты знают, как с развитием христианства уже выросла мировая торговля, и они знают, что при дальнейшем его распространении торговля еще больше возрастет.

Конечно, Кейпен подвергался нападкам как вульгарный материалист, но большинство его коллегмиссионеров присоединились к его хвалебному гимну такому выгодному Провидению. В конечном счете, как он настаивал, христианская миссия являлась единственным противоядием от материализма, поскольку только христианство могло сделать добродетельным материальное благополучие. «Развивать внешнюю торговлю не входит в обязанности миссионера. Он не заинтересован в продаже современных механизмов, он думает только о спасении людей. Но его работа по христианизации и обучению людей и насаждению христианского образа жизни дает и другие результаты так же неизбежно, как восходящее солнце рассеивает туман». Кейпен напоминает, что за век существования миссий американцы вложили в эту деятельность 40 миллионов долларов, аза один предшествующий год местные жители зарубежных стран, обращенные в христианство, вложили средства, равные 3 миллионам долларов.

С успехами американской технологии и американской медицины миссионерская деятельность стала все чаще осуществляться в форме создания миссионерских больниц или оказания медицинских услуг. На этом новом поприще вырос целый пантеон героических личностей, начиная с Мэри Рид, которая была методистским миссионером и в 1884 году в Индии заразилась проказой, а потом дожила до пожилого возраста, руководя лепрозорием в предгорьях Гималаев, и до «бирманского хирурга» середины XX века доктора Гордона Сигрейва, происходившего из семьи баптистских миссионеров и отдавшего сорок лет жизни своей «больнице в горах». К началу XX века энергия предприимчивости переполняла все миссионерские начинания американцев.

В начале века самые крупные индивидуальные пожертвования на зарубежные миссии были сделаны Джоном Рокфеллером. Преданный баптист, он жертвовал баптистским миссиям большие суммы, но до 1905 года еще не оказывал финансовой помощи другим конгрегациям. В начале того года в ответ на письменную просьбу Конгрегационалисгского совета о предоставлении 160 ООО долларов на содержание своих миссий Рокфеллер пожертвовал 100 000 долларов. Он последовал своему принципу никогда самому публично не объявлять о своих дарах. Когда об этом пожертвовании сообщила газета «Конгрегациона лист» в марте 1905 года, тридцать служителей церкви, в основном священники, собрались в Бостоне и подписали официальный протест с требованием вернуть деньги. Они утверждали, что, поскольку Рокфеллеру было «недавно вынесено повторное серьезное обвинение с особым определением за морально недоцустимые и социально па1убные методы», принять его помощь означало подвести Совет «под обвинение в пренебрежении вопросами этики». Конгрегационалистские священники соревновались друг с другом в нападках на Рокфеллера. Самым яростным был доктор Вашингтон Глэдден, председатель

Национального совета церкви, который 26 марта прочел в Колумбусе, штат Огайо, «иеремиаду» против Рокфеллера. «Деньги, переданные нашему миссионерскому совету, происходят из огромного состояния, начало которому было положено с самой неукротимой алчностью, известной в истории современной коммерции. Успех этого предприятия с самого начала и до настоящего времени проистекал из незаконных махинаций с железнодорожными тарифами». Он назвал этот дар «нечистыми деньгами», и это выражение было всеми подхвачено.

Неожиданно страна переполнилась моралистами. Циники выражали догадки, что чтото было не в порядке не с источником, а с размером пожертвования Рокфеллера. Защитники Рокфеллера замечали, что не похристиански очернять добрые дела человека изза зла, возможно, им совершенного, и что как бы там ни было, а в соответствии с американским вероучением, которое открыто исповедуют доктор Глэдден и его соратники, человек должен считаться невиновным до тех пор, пока его вина не установлена; а Рокфеллера еще никакой суд виновным не признал. Но к нападкам Глэддена на Рокфеллера присоединились такие влиятельные голоса, как Уильям Дженнингс Брайан и Роберт Ла фоллетт. «Он дает двумя руками, а грабит тысячью рук, — громил Лафоллетт Рокфеллера, выступая в Шатокуа. — Проживи он и тысячу лет, он не сможет искупить совершенных им преступлений... он величайший преступник нашего века». Один из самых поучительных примеров высокой пасторской нравственности представлял собой сам Конгрегационалистский совет. Узнав о непопулярности своих действий, Совет сначала замолчал, затем его секретарь преподобный Джеймс Бартон, который и обращался к Рокфеллеру за помощью, прикрылся заявлением газете «Нью-Йорк тайме» о том, что дар Рокфеллера был «непрошеным и неожиданным». Когда представитель Рокфеллера преподобный Фредерик Гейтс пригрозил предоставить всю информацию агентству Ассошиэйтед Пресс, преподобный Бартон пошел на попятный и признал правду, заручившись заявлением Конгрега ционалистского совета, что за помощью действительно обращались. В этом мраке враждующих лицемерий поколебалось положение самого доктора Глэддена, а Совет с благодарностью принял дар Рокфеллера

Когда 28 июня было объявлено, что Рокфеллер пожертвовал миллион долларов Йелю, а через два дня — что он пожертвовал 10 миллионов долларов на нужды народного образования, голоса протестующих, которые всего три месяца назад называли стотысячный дар Рокфеллера «нечистыми деньгами», красноречиво замолчали. «Десятимиллионные пожертвования, — отмечала нью-Йоркская «Сан», — сами по себе благоухают».

Америкацы: Демократический опыт: Пер. с англ. /Под общ, ред. и с коммент. В.Т. Олейника. — М.: Изд. группа «Прогресс» — «Литера», 1993. — 832 с.