АМЕРИКАНСКАЯ ДИАСПОРА

Старый Свет распространился по территории Соединенных Штатов, и это явилось одним из величайших переселений в истории человечества В течение века после окончания в 1815 году наполеоновских войн продолжался массовый исход из Европы. Эмигрировало почти 50 миллионов человек, и из них 35 миллионов приехали в Соединенные Штаты. Если бы этого не случилось, когда бы еще наш континент стал заселенным? Хотя иммиграционная статистика до 1820 года достаточно неопределенна, поскольку только с этого года стала вестись перепись с указанием стран происхождения иммигрантов, все же за три десятилетия между Американской революцией и 1819 годом всего 250 ООО переселенцев прибыли в Америку. После этого, несмотря на некоторые колебания, ежегодный приток переселенцев все увеличивался. К 1832 году количество переселенцев за год превысило 60 ООО, а к 1850-му приток иммигрантов достиг более 350 ООО человек. Только в 1858 году число прибывающих иммигрантов снизилось до 200 000 человек в год.

И Соединенным Штатам удалось какимто образом переплавить это столпотворение народов в единую нацию. Это казалось еще более замечательным, поскольку все народы пришли из Старого Света, который был по большей части крестьянским, и большинство переселенцев были крестьянами, фермерами или деревенскими жителями, кормившимися от земли. Когда они вовлекались в американскую жизнь в течение ста лет после Гражданской войны, американская нация становилась с каждым годом все более урбанистической, и им по большей части приходилось находить свое место в городских джунглях.

Конечно, и раньше в истории не раз случались переселения людей из одной части света в другую. Сама Великобритания, как во время Революции Джефферсон и др. резонно напоминали англичанам, была населена иммигрантами. В большинстве стран переселенцы в конечном счете смешивались с местными жителями — так же произошло и в Америке. Но что было самым замечательным в истории американской иммиграции в конце XIX и начале XX века — американские переселенцы не только ассимилировались, став единой нацией, но каждый народ к тому же сберег свою национальную исключительность. Соединенные Штаты навсегда сохранили черты диаспоры. В других государствах разные народы слились в единую нацию. Американская нация стала единой, дав народам возможность остаться разными. Хотя Соединенные Штаты выбрали своим девизом латинское изречение «Е pluribus unum», более подходящим девизом могла бы стать фраза «Е pluribus plura» .

Американской национальной политикой надолго стала политика округов и национальных общин. «Американцыиностранцы» — американцы итальянского происхождения, или немецкого происхождения, или ирландского происхождения и т.н. составили значительную часть населения. Для того чтобы преуспеть на арене государственной политики, необходимо было успешно использовать эти национальные общины. Общины переселенцев всегда играли в Америке такую же важную роль, как религиозные секты, экономические или социальные классы в Европе. Но были заметны существенные различия между иммигрантским движением колониального периода и той волной иммигрантов, которая вызвала наибольший поток населения в страну за первые сто лет существования Соединенных Штатов.

В колониальные времена большинство переселенцев имели дальновидных лидеров, которые знали, какое общество они приехали строить. А остальные хотели создать «колонии» в прямом смысле этого слова: зависимые или тесно связанные с исторической родиной поселения выходцев из одной страны на новой земле. Ведь над значительным числом переселенцев, прибывших со своими мечтами о Граде на Холме, «духовном очаге», «колонии милосердия», «добром английском образе жизни на новой почве» или о любой другой поддающейся определению общественной организации, довлели не столько их воспоминания о прошлом, сколько представления о будущем. Разные представления создали по крайней мере тринадцать разных отчизн. И из этого сложились американский федерализм и Соединенные Штаты Америки.

А потом наступили времена эмигрантов. Это слово было впервые использовано во время Революции по отношению к тем, кто покинул свою страну, чтобы поселиться в Америке. Постепенно понятие «эмигрант» заменилось понятием «иммигрант» (акцент переносился с оставленной страны на приобретенную) или «беженец» (подчеркивалось бегство и найденное убежище). В то время как в колониальную эпоху американские переселенцы в основном знали, зачем они приехали, более поздние переселенцы знали, почему они уехали, и только пытались понять зачем. Над воображением колониста властвовало место, куда он стремился, а над воображением эмигранта — место, откуда он ушел. Колониста чтото влекло, а беженца — гнало. Это совсем не значит, что в старые времена колонисты не спасались от нищеты и преследований, а в новые времена эмигранты не стремились к «земле обетованной». Но первые были в погоне, а вторые — гонимы. «Отцы пилигримы» выражали дух эпохи первого .заселения Америки, «отцы эмиграции» — дух эпохи второго заселения. В первую эпоху были созданы штаты, во вторую была создана нация. В первую эпоху возник американский федерализм, во вторую — новый тип национальной политики.

В XX веке ни одна крупная нация не была настолько одержима памятью о своем происхождении, как американцы. Национальные группы, прибывшие в XIX веке из Европы, и в XX веке оставались сплоченными благодаря их семейным воспоминаниям и даже благодаря их тоске по родным местам, которые им пришлось покинуть. И все их последующее существование в Америке, их место в американской жизни и американской политике неизменно определялись обстоятельствами их иммиграции. Хотя в Старом Свете каждой национальной группе — ирландцам, немцам, итальянцам, евреям, полякам — выпала своя участь, Новый Свет предоставил им всем совершенно равные возможности. Каждая община сохранила свою самобытность и, сохраняя национальные особенности, становилась частью новой нации.

Конечно, ни одну общину нельзя считать примером для остальных. Но ирландцы были самой большой национальной группой, прибывшей в Америку за полвека до Гражданской войны. И после Гражданской войны их опыт продолжал свидетельствовать о возможности, не изменяя своей сущности, участвовать в рождении новой нации, той возможности, которую открывала наша новая страна перед любым народом. Из многих миллионов переселенцев, прибывших в Соединенные Штаты за столетие после 1820 года, почти четвертая часть была из Ирландии. За период с 1820 по 1840 год число ирландских иммигрантов составило почти три четверти миллиона, в среднем их прибывало по 35 ООО человек в год. Эта цифра стремительно поползла вверх в 1840е годы, достигнув высшего предела в четверть миллиона человек в 1851 году. Сокращение населения Ирландии на 2,5 миллиона человек за двадцатилетний период, предшествующий Гражданской войне в Америке, было во многом следствием этого движения переселенцев.

Многие обнаружили, что с переменой места судьба их не изменилась. Ирландские нищие стали американскими нищими. Но что удивительно, некоторым из этих людей, бывших в течение многих веков жертвами угнетения, удалось достигнуть власти и всеобщего уважения в чужой стране. Перед удачливыми, энергичными и честолюбивыми в Америке действительно открывалась новая жизнь — сначала для немногих избранных, затем для тысяч и тысяч обычных людей.

Когда герой Джойса Стивен Дедал сказал: «История — это кошмар, от которого я стараюсь пробудиться», — он выразил всю историю Ирландии. И Соединенные Штаты должны были стать местом этого пробуждения. История ирландцев в Ирландии и история ирландцев в Америке были противоположны, как два разных полюса. Если Америка была землей, куда стремились иммигранты, то земля Ирландии была желанной добычей для многочисленных завоевателей. Начиная с английского короля Генриха II и его норманнских последователей в XII веке все завоеватели пытались уничтожить национальную исключительность ирландцев. Однако несмотря на частые вторжения, народ так и не был покорен. Англичане называли ирландцев «варварами», потому что они стойко держались своих традиций, например отказывались принимать протестантство. В XVII веке страдания ирландцев достигли предела. Кромвель назвал «великой Божьей милостью» событие в Дрозде, где он казнил 2800 ирландцев, не только солдат, но и простых граждан и священников. За десятилетие до 1652 года более 600 ООО ирландцев (треть всего населения) умерли от чумы, войны и голода. Кромвель раздал землю своим сторонникам и продал в рабство на плантации ВестИндии тысячи ирландцев. На острове установилось английское владычество.

В XVIII веке Ирландией правило не правительство, а законы против папистов. Ирландские католики, совершенно бесправные в собственной стране, не могли даже иметь лошадь, стоившую дороже пяти гиней, не могли ни голосовать, ни входить в состав присяжных, ни носить оружие, ни преподавать в школе, ни поступать на военную или военноморскую службу, ни заниматься адвокатской практикой, ни служить в государственных учреждениях. Ремесленники не могли иметь более двух подмастерьев. Запрещены были шпили на католических храмах. В начале XIX века помещики, стремясь «усовершенствовать» земли и укрепить свои владения, тысячами выселяли арендаторов. Женщинамиссионер из Америки гжа Эсинат Николсон так описывала привычную картину в городе Голуэй в 1840-х годах:

Я увидела собравшуюся на площади толпу и решила, что случилось чтото необычное, но, подойдя ближе, увидела кучку бедных жителей окраин, которые пришли сюда в надежде найти на следующий день хоть какую то работу. Каждый стоял на своем месте, и все застыли в молчаливом ожидании, голодные и усталые, поскольку, как мне сказали, многие прошли пятнадцать миль, ничего не ев и не рассчитывая поесть до следующего дня. Их самый большой дневной заработок равнялся шести пенсам, и в воскресенье, день нерабочий, им не на что было купить еды. По одежде и унылому виду нетрудно было прочитать историю всех их страданий.

Потом начал гнить картофель, и это повлекло за собой новую волну выселений, голода и смертей. Неурожаи 1845 и 1846 годов заставили целые семьи скитаться по округе в тщетных поисках пищи. В то время как непокорные умирали в придорожных канавах, те, которые покорились судьбе, сидели у своих очагов, пока смерть не избавляла их от голода. Голод в Ирландии длился пять лет, и за это время население страны сократилось с 8,5 до 6,5 миллиона. Никому не известна точная цифра умерших от голода, но от недоедания, «голодного тифа» (особой формы тифа, вызванной недостаточным питанием), дизентерии (вызванной питанием отбросами и сырой пищей) и цинги умерли сотни тысяч человек.

Как писал из Корка капитан Роберт Форбс, уроженец Бостона, «сердце разрывалось» при виде всего этого. А бостонская газета «Пайлот» взывала: «Ради Бога, позвольте нам вытащить это поколение ирландцев из когтей смерти, накормить их, чтобы они жили, а не умирали!» И они приехали. Прибывая во все порты, от Бостона до Нового Орлеана, ирландцы за пятнадцать лет до начала Гражданской войны подняли уровень иммиграции из Европы на небывалую высоту. С мая 1847 года, когда эмигрантское ведомство в Нью-Йорке начало вести точную статистику, и до конца 1860 года только в порт Нью-Йорка прибыло 2,5 миллиона иммигрантов. И более миллиона из них, безусловно самая многочисленная национальная группа, были уроженцами Ирландии.

По мере увеличения потока иммиграции в Америку росла цена на дорогу из Ирландии. Но все же американское покровительство и личная заинтересованность ирландских помещиков помогали обнищавшим ирландцам находить средства для переезда. Некоторые пользовались денежными переводами от американских родственников. Такие переводы в 1840-х годах составляли миллион долларов в год, что полностью подтверждало принцип, открытый историком Маркесом Ли Хансеном: «Эмиграция порождает эмиграцию».

По свидетельству путешествующего французского экономиста Мишеля Шевалье, один недавно переселившийся ирландец показал своему американскому хозяину письмо Родственникам, оставшимся в Ирландии. «Но, Патрик, — спросил хозяин, — почему ты пишешь, что ешь мясо три раза в неделю когда ты ешь его три раза в день?» А Патрик ответил: «Потому что, если я об этом напишу, они не поверят». Неудиви Тельно, что преподобный Джон Роддан, редактор бостонской газеты «Пайлот», с гордостью писал, что ирландцы, как и евреи, Неистребимы, в них «больше жизни, чем у самой черной кошки, Которую враги убивали столько раз, что сами устали... Бог пове Лел Ирландии обратиться за помощью к Америке, и по воле Бога Америка стала прибежищем для ирландцев». В соответствии с пророчеством преподобного Роддана, в награду Америка должна была получить истинную веру: «К 1950 году большинство американцев будет католцками».

Эмигрантское сознание было полностью открыто новым возможностям. Практичность, свойственная пуританам, исходила из уверенности, что они на правильном пути. Поэтому их основной задачей были не поиски смысла и не создание мировоззрения, а сохранение и укрепление своей веры на американской земле. Практичность и приспособляемость ирландцев имели совершенно другие причины. Они хотели лишь убежать из того Старого Света, который они знали, и воспользоваться любыми возможностями Нового Света. И поэтому они были готовы делать все, что потребуется. Одним словом, пуритане были колонистами, а ирландцы — эмигрантами.

Своей жизнеспособностью американцы во многом обязаны тому обстоятельству, что большинство новоприбывших несли с собой такое эмигрантское сознание. Особая сила ирландцев и других эмигрантов XIX века заключалась в том, что их ничто не удерживало. Их объединяли воспоминания прошлого, порой даже не существовавшего, и ирландцы «вспоминали» сельские радости своего изумрудного острова, так же, как евреи «вспоминали» уютную жизнь в гетто или итальянцы — чудесную музыку и вкусную кухню своих деревень под небом Средиземноморья.

Среди всех прошлых и будущих государств Америка стала конфедерацией — федеральным союзом эмигрантских общин, сохраняющих свои воспоминания и национальные чувства. И эти общины создавали институты нового государства именно благодаря способности сохранять свои различия.

Америкацы: Демократический опыт: Пер. с англ. /Под общ, ред. и с коммент. В.Т. Олейника. — М.: Изд. группа «Прогресс» — «Литера», 1993. — 832 с.